Отрывок из книги "Дневник революции"

- Что случилось? – спрашивает меня Лена.

-Что? – я перевожу взгляд с пола на нее.

- Ты грустный сегодня такой.

- Ничего, - отвечаю я и улыбаюсь. Потом иду в магазин и покупаю большую бутылку водки. Первые две рюмки я выпиваю сам. Затем я зову Лену, и мы пьем не чокаясь. К нам присоединяется Аня, и мы повторяем процедуру.

- Что, кто-то умер? – спрашивает Аня.

- Да, - отвечаю я. – Очень близкий для меня человек. Девушка, которая была мне небезразлична.

Я чувствую абсолютный пофигизм каждого человека, который сидит рядом. Им все равно. Я отчаянно хочу, чтобы они хоть на секунду вылезли из своего розового мира, созданного машиной пропаганды.

- Сегодня умерла Татьяна, - говорю я. - Вокруг нас каждый день насильственной смертью умирают десятки тысяч людей. Кто-то умирает по нелепой случайности, поймав случайную пулю. А кто-то умирает во имя того, во что верит. Вокруг нас постоянно идет война, которую мы предпочитаем не замечать. За что вы бы умерли? Мы каждый день умираем. За квартиру, машину, еду, красивую одежду. Каждый наш день завершается нашей маленькой смертью – мы засыпаем до утра. Каждый день – это небольшая репетиция смерти. Мы отдаем каждый день своей короткой жизни нелепым попыткам приобрести жилую площадь больше на десять квадратных метров или за возможность ездить с ветерком. Неужели нет никого, кто подумал бы при смерти: б***ь, ну и на хуя мне все это было нужно?

Я помню тот момент, когда я впервые задумался о том, зачем человек живет. Это был какой-то американский фантастический сериал про войну в космосе. Там доблестный капитан военно-космических войск ведет спор с несмышленым новобранцем. Тот кричит, что не хочет умирать за этих дебилов, которые сидят в правительстве или за этих тупых людей, населяющих этот мир. Тогда офицер спрашивает его: «А за что ты бы умер?».

Я не хочу умирать. Я хочу отдать свою жизнь. Это два разных понятия. Я хочу отдать свою жизнь за что-то стоящее. Чтобы каждый день моей никчемной жизни был абсолютно ценен. Но пока в такой борьбе погибаю десятки тысяч других людей. А я все еще жив и скорблю по каждому из них.

Я пытаюсь остановить волну ненависти и отчаяния, которая захлестывает меня с головой. Я хочу взорвать эту проклятую финансовую систему, которая заставляет нас убивать друг друга.

Когда ты слышишь о гибели близкого друга в первый раз – это является настоящим шоком. Потом к этому привыкаешь. И когда до тебя доходит сообщение об очередной смерти – это не вызывает изменений в твоем лице. У тебя на пару секунд останавливаются глаза, мозг переваривает переданную информацию. Потом ты понимаешь, что никогда больше не увидишь этого человека. Он умер, как личность. Но и как та же самая личность он продолжает жить в твоем сердце. Ты задвигаешь мысль о смерти подальше в воспоминания. И вроде бы ничего не случилось. Просто он уехал, и вы никогда не увидитесь. Вот и все.

Я остановился. Я смотрю в их пустые глупые лица.

Лена сидит, запустив руку джинсы и почесывая свой лобок. Она поссорилась со своим парнем и это ее очень беспокоит. Ее очень беспокоит, что она может остаться без секса этой ночью, а возможно и на всю неделю.

Аня, глупо хихикнув, начинает свой ход в ответ на мой кухонный монолог. Иногда мне кажется, что она высказывает умные мысли, но в итоге я разочаровался. Все, что она говорит, направлено лишь на то, чтобы достигнуть победы в споре. Причем, как и все глупые люди, склонные к спору, она начинает ответ со слова: «Нет!». Заметив это, я ей даю чаще побеждать. Если для человека важно выиграть спор, а не прийти к пониманию, то мне крайне утомительно с ним беседовать. Когда ты говоришь о том, во что веришь, а сталкиваешься с пустышкой – вот настоящее разочарование.

Девушки покидают кухню, а я пью пиво и безнадежно пьянею. С какого-то момента я начинаю курить одну сигарету за другой и тушить их о свое предплечье. Я зажигаю спички и втыкаю их в свое предплечье, с интересом наблюдая, как кожа белеет, и вокруг ожога исчезают волосы. Остается ровное белое пятно.

- Ты мазохист? – интересуется Аня.

- Нет. Просто для того, чтобы заглушить боль, которая у меня внутри, я использую боль снаружи. Я не знаю, как ты вела бы себя, если бы твой брат погиб.

Ее брат недавно уехал в армию. Она настолько к нему привязана и любит его, что одна мысль об его смерти меняет ее лицо.

- Дурак! Ты зачем сравниваешь?

Мне смешно. Я смеюсь. Я дико хохочу. Аня обижено и зло смотрит на меня. Людям всегда кажется, что именно их трагедия самая, что ни на есть настоящая, а все другие – лишь небольшие сценки, как в театре.

- Ты все врешь! Если бы ты не жег себе руки, я бы тебе поверила. А так… Тебе просто нужна жалость, и ты пытаешься у нас ее этим способом выпросить. Ты все придумал! Ты просто яколо!

- Да, Аня! – я становлюсь серьезным. Я наклоняюсь к ней поближе. – Да, мне нужна жалость! Да, я просто выскочка и ни к чему серьезному не способен. Так пожалей меня Аня. Пожалей меня, пожалуйста, я тебя очень прошу.

Она разворачивается и уходит. Я смеюсь и прижигаю очередную сигарету о свое предплечье.

Момент, когда я вырубился, я уже не помню.

"Дневник революции"

Посвящается всем тем, кто ежедневно гибнет в баррикадах во всем мире.