Обсуждаем все новые фильмы

только пришла с фильма.. ничего.. хороший фильм о извечной теме - борьба любви,добра со страшным злом.. много спецэффектов и довольно понятный сюжет.. единственное, что помешало просмотру - дедушка с внучком, сидящие рядом - постоянный разговор, чавкание, непонятные звуки.. самый сексуальный момент - тело Николаса Кейджа... самый прикольный (на мой взглад) - разговор и объяснение Ника с его киношной подружкой... гы.. смотрите, высказывайтесь..

 

А я че то не люблю Кейджа.. Даже не знаю почему.

 

Ну как вам фильмец? Мне понравилось. Я вообще поклонница образа Ганнибала Лектора, когда шла в кино, думала не понравится, мне казалось Ганнибалом может быть только Хопкинс. Ан нет, Гаспар Уэлль (так кажеца его зовут) отлично сыграл, даже улыбочка хопкиновская плотоядная очень правдоподобно смотрелась, до мурашек. Кстатит, кто нить читал романы про Лектера? Я нет, хочу вот почитать. В общем ваши мнения, форумчане!

 

Я кино не смотрела еще,а вот роман читала...Захватывает. Лектора автор раскрывает совсем с другой стороны.Очень интересный роман и финал неожиданный

 

Сергей Ермолов

Формула действия

1

Я ограждаю свое осознание, мое сатори со всех сторон. Я пытаюсь литературным способом сохранить великое событие.

Время сделало меня мудрее.

Я ничего не выдумываю. Я делаю то, что делали со мной.

Я себе нравлюсь, когда делаю что-то ужасное. Мы со смертью соперники. Только смерть может быть правдой.

В начале была Смерть, и Смерть была у Бога. И Смерть была Богом.

Забудь о том, что потерял. Помни об оставшемся. Не оглядывайся. Невозможно воспользоваться прошлым.

Не думай о будущем. Меньше всего оно зависит от тебя.

Я не умел торопиться. Или, вернее, мне было некуда торопиться. Меня никто не ждал.

Такое положение вещей устраивало. Лишь иногда возникала непонятная боль, у которой не было места на теле, но я смог привыкнуть к ней и уже начинал беспокоиться, если она не появлялась слишком долго.

Я опять вышел на прогулку, не зная, куда иду и не догадываясь, когда вернусь. Было бы правильнее, если бы возвращения не произошло. Это было целью, к которой я стремился очень старательно.

Я шел, не обращая внимания на происходящее вокруг. Это была необходимость, ставшая привычкой. Реальность не занимала мое внимание. Вокруг меня, ничто не могло иметь ко мне никакого отношения. Я находил в этом удобство. Я всегда находил удобство в том, что было вынужденно.

Я никогда не принимал решений куда идти: любое решение в своей основе всегда ошибочно.

Я уверен, что иногда убить хочется каждому человеку. У меня нет никаких иллюзий. Каждый человек может ощутить себя палачом.

Готовность – это все. Я склонен полагать, что это правильная мысль. Во всяком случае, я не хочу исключать такую возможность.

Желание оказаться невиннее, чем я есть в действительности, может сделать меня смешным.

Я знал, что должно произойти. Я всегда ощущал свое превосходство над жертвами. Искренность не кажется мне злом. Если чувствуешь, что нужно принести смерти жертву – следует казнить.

Убийство помогает человеку быть искренним с самим собой. Я узнал о своих желаниях больше, чем хотел знать.

Я не мог не быть палачом. Хотел не быть. Но не мог. Я избавлялся от чувств, мешавших мне убивать. Жалость была не нужна мне. Я не сочувствовал страданиям.

Нужно уметь бить. Очень важно научиться бить изо всех сил.

Невозможно принести в жертву одного человека дважды. Жаль.

Я хорошо знал каждое движение и выполнял его автоматически, не задумываясь о том, что буду делать в следующую минуту. Мне хотелось, чтобы все почувствовали мою силу.

Вариантов казни оказывалось меньше, чем мне представлялось. Я не хотел унижать свою жертву и думал слишком долго. Я соображал медленнее, чем следовало.

Я знаю, что привлекает палачей в жертвах. Очень важно суметь научить умирать.

Эти мысли все больше воодушевляли меня, доводили до головокружения.

Для того, чтобы казнить, я должен был научиться терпению. Никогда не следовало торопиться. Я набрался терпения и ждал, когда придет мое время. Верил. Если есть Бог, он даст мне когда-нибудь шанс.

И все же я чувствовал себя лучше, чем все последние дни. Что может быть страшнее человеческой нормальности? Я не уверен, что моим действиям необходим смысл.

Я запретил себе заботиться об осторожности. Смерть – это всегда страх.

Я был готов к неожиданностям. Любое мое действие приближало меня к смерти. Я не должен останавливать смерть, которую остановить невозможно. Я чувствовал, что должно произойти. Я перестал воспринимать опасность. Напряжение сковывавшее меня ослабло. Все было готово к жертвоприношению. Я уже устал постоянно убегать. Мне очень хотелось воспользоваться всеми выгодами своего положения. Возможность убийства соблазнительна для каждого человека. Нападение всегда лучший способ защиты.

Я чувствовал правду смерти. Обманывая невозможно понять себя.

У меня было достаточно времени, чтобы оглянуться и оценить свою жизнь. События прежних лет превратились в историю. Я потратил годы в погоне за фантазиями. Но они того стоили.

Я хотел оглянуться по сторонам, но мои глаза смотрели только вперед. Я не ощущал ни одной части своего тела, даже дыхания не слышал. Зато мысли были исключительно ясными. Для меня это было неожиданностью.

Я сомневался, что смогу стать палачом, но желание принести жертву смерти всегда найдет способ проявить себя. Человек должен подчиняться своим инстинктам.

Я пытаюсь объяснить, почему стал палачом.

Мне казалось, что казнить очень сложно. Но я ощущал себя палачом, хотя еще никого не казнил. Нужно уметь казнить. Я не хотел учиться ничему другому. Если относиться к себе, как к палачу, то начинаешь вести себя, как палач. Я мог научиться казнить только у самого себя. Я родился палачом.

Естественно убивать лишь того, кого боишься. Мое желание смерти не объяснить иначе. Я не уверен, что хотя бы одно из моих жертвоприношений было случайно.

Человек портит себя, выдумывая свою доброту. Я понял это раньше всех. Теперь уже никого не удивляет, что людей казнят постоянно.

Я не завидую людям, которых смерть оставляет безразличными. Ожидать равнодушие к смерти от себя было бессмысленно. Иногда мне казалось, что я был выбран смертью. Причина всех казней была вне меня.

Я чувствовал себя так, словно рождался заново. С каждым часом я все больше отдалялся от того жалкого типа, целыми днями бормотавшего: «Как, почему так вышло?» Я знаю, что для меня убийство была единственным выходом из создавшегося положения.

Весь день в голове кружились увлекательные фантазии и усиливалось желание воплотить их в жизнь. Когда возбуждение достигло крайнего напряжения, от которого я боялся сойти с ума, я решил немного прогуляться.

Я не сомневался, что сделаю задуманное. Да что там не сомневался, мне, можно сказать, не терпелось.

Теперь я промахнуться не мог. И не промахнулся.

Иногда лучше не знать, что происходит за поворотом. Я не мог остановиться.

Я не очень хорошо понимал, что толкает меня вперед. То ли сны, то ли желание знать.

Мне вдруг стало ясно: скоро, очень скоро я совершу что-то непоправимое. Я не предчувствовал – я знал, не могу объяснить как, но знал. Я умнее, чем мне хочется.

Может быть, в тот момент я находился на распутье, будущее испытывало меня. А я сам того не замечая, выбрал неверный путь. Я помню только, что очень волновался.

Повторись эта ситуация, я бы сделал то же самое. И не потому, что мне бы этого хотелось. У меня не было бы выбора. Человек бы никогда не убил, если бы мог не убивать.

Никто не учил меня. Я был уверен, что смогу все понять сам.

Я начал чувствовать азарт погони. Я нуждался в жертвоприношении. Бояться своих желаний не следует.

Главное – решить, с чего и где начать.

Меня тревожило какое-то предчувствие, хотя я никогда не обращал внимания на предчувствия.

Я не мог не заметить палача в себе. Каждому человеку знакомо это чувство.

Теперь я знал, что должно произойти. Вопрос был только – когда. Надо было быть готовым всегда.

Мне нравится знать, что жизнь человека лишена смысла. Жизнь – не единственная иллюзия человека. Я уверен: все люди притворяются живыми. Невозможно не ощущать жалость к человеку, который вынужден быть живым. Я никогда не мог вообразить, что мне необходима жизнь.

Мне нравится ощущать себя чужим среди живых людей. Я ничем не связан с жизнью. Жизнь недостаточно длинна, чтобы имело смысл привыкать к ней.

У меня не было желания убеждать жертву в своем превосходстве. Я хотел казнить.

Для меня очень важно ничего не знать о своих ошибках. Я не искал им объяснения.

Мне было необходимо жертвоприношение. В моих чувствах не было ненависти к жертвам.

Без казни палач перестает чувствовать себя палачом. Я не могу не думать об этом. Только принося жертвы смерти можно ощутить реальность жизни. Я боялся своих желаний.

Опыт жертвоприношений необходим каждому человеку. Стоит попытаться. Разве нет?

Невозможно сразу примириться с мыслью, что можешь убить. Я не верил, что могу убить и очень долго удерживал себя от убийства. Но мне не удалось избавиться от желания убийства. Мне нравилось знать, что я могу убить любого человека. Мне никогда не хотелось убить какого-то реального человека. Я лишь стремился почувствовать себя убийцей.

Я не хочу быть неточен. Я стремлюсь изобразить чувство, которое неоднократно меня мучило.

Ничто не может лишить меня моей веры. Если не давать выход своему желанию, очень легко сойти с ума.

Я не продумал последствий. Не предусмотрел всего, что может случиться.

Такова жизнь. Она никогда не останавливается. Ничто не кончится, пока не кончится по-настоящему.

Но ничего не происходило. Без моей инициативы ничего не желало происходить. А я бездействовал.

Казнь никогда не происходила так быстро, как мне хотелось. Я страдал от неумения выдумывать смерть.

Что делать? Это было очевидно. Из моего замысла вытекают разные сложности. Я рискую. Я очень рискую.

Я отогнал от себя эту мысль. Я попытался изгнать все из своей головы и приготовился стать победителем. Или умереть при попытке.

Обычно люди сначала делают, а потом думают. Я – нет. Я редко делаю что-нибудь, не обдумав предварительно все, как следует.

Я был рад задержке. Иногда дела идут слишком гладко.

Ощущение ожидания смерти самое мучительное из всех возможных ощущений человека.

Меня охватило необычное желание. Как будто оно было внушено мне. И я оказался не способен сопротивляться.

Он – мой враг. Я это сразу почувствовал. Я все-таки ждал, что хотя бы в уголке сознания будут и другие мысли. Нет. Ничего.

Я запрещал себе бояться своих желаний.

Я не стесняюсь писать правду, когда хочу этого.

Оказалось, что я себя плохо знал.

Мне приходилось рассчитывать только на себя. Как и большинству людей – рано или поздно.

Искушение было сильным. Нет ничего интереснее того, что мы не знаем.

Невозможно выиграть, не зная правил игры. Иногда мне кажется, что у моей игры нет правил.

Я видел людей такими, какими они были в действительности. Каждый человек предает своего Бога.

В споре с собой никогда не следует стараться оказаться правым.

Я не мог думать. Я только видел.

Я смотрел. Подумал: «И что же я чувствую?»

И в это мгновение я осознал смысл своего избранничества.

Ни один человек не может быть уверен в своей разумности. Все это произошло в первые несколько секунд. Какое странное ощущение – меня словно подменили по частям.

Каждый человек ощущает себя виноватым. Я не знаю, почему это кажется мне смешным. Слова действуют на разных людей не одинаково.

Пытался убедить себя, что мне это только кажется.

Я делаю что-то ужасное. Делаю всегда. Я никогда не умел быть понятным окружающим меня людям.

Я не чувствовал ни тревоги, ни страха. Только в голове неотвязно вертелся вопрос: что это значит? Что это значит?

Мне казалось, что я дошел до предела. Мой ум не мыслил, а лишь реагировал.

Я не хотел казнить его. Разве можно объяснить все? Ему не повезло.

Смерть была необходимостью не только для меня.

Вдруг я почувствовал, что не могу открыть глаза. Это было длительное состояние вроде того, когда, проснувшись наполовину, никак не можешь пробудиться окончательно.

Он оказался сильнее меня. Происходило что-то страшное. В моем страхе не было ничего удивительного. Я не знал, что делать. Был беспомощен.

Я стоял на коленях, опираясь одной рукой о землю, другой вытирал кровь с лица. Тело сотрясала дрожь. Изо рта текли слюни. Я не старался защититься. Я страдал.

Этого не может быть, подумал я. Такое не может происходить с человеком. Иногда мне кажется, что я говорю не о себе.

Почему я это подумал?

Я не хотел быть похожим на остальных убийц. Для меня важна оригинальность.

Человек, никогда не ощутивший смерть и человек, испытавший - разные люди. Я не могу сказать себя удовольствия сказать это.

Я менее сложен, чем мне бы хотелось себя видеть. Никакое знание не является новым.

Что делать? Озверей, шепчет муза.

Я прыгнул на него. Только одно чувство жило во мне и управляло всеми моими чувствами – жажда.

Мне кажется, что я кричал, но не уверен в этом: он не посмотрел в мою сторону.

Произошло что-то очень интересное. Точно не помню, но я находил что-то забавное в ситуации.

Неожиданно я ощутил какую-то легкость, чуть ли не озорство.

У каждого человека своя дорога в жизни. Люди осуждают всех тех, кого не могут понять.

Я никогда не забываю о своих желаниях. Каждый человек убивает, как умеет.

Я не предполагал делать ничего подобного. Мне был нужен страх жертвы. И вдруг я сделался жутко спокоен. Я отдался на волю течения. Я боялся казнить, не желая этого. Каждый палач узнает во мне себя. Я должен был думать об этом. Не так ли?

Я лишь орудие казни. Мне всегда удавалось убедить себя в этом.

Впервые за две недели я немного успокоился.

Я мог быть счастливым. Ничто, кроме жертвоприношения не дало мне такой возможности. Наступило время принять решение.

Казни были самым простым решением. Я очень быстро запутываюсь в сложностях.

Замедленным движением я вытащил скальпель и задумчиво уставился на его лезвие, которое вот-вот должно было погрузиться в живое тело. Мысль об этом доставляла мне удовольствие.

Мне следовало забыть о страхе. Я улыбнулся – в самом деле, чего мне было бояться?

Ничего случайного не происходило. У меня не должно было остаться вопросов в отношении себя. Я мог избавиться от своего желания, только осуществив его.

Можно ли отказаться? Я не знал, что смогу когда-нибудь стать на столько сильным.

Последнее испытание перед тем, как отдохнуть. Или предпоследнее. Мне необходимо прибегнуть к помощи боли.

Необходимо как можно больше вопросов к смерти. Я подчинялся неотвратимости.

Вначале по намеченной схеме Кренлейна я рассек кожу. Отслоил надкостницу от разреза в обе стороны.

«Молиться?» – подумал я и решил: «Нет, не буду».

Сначала жить, потом философствовать. Сейчас подходящий момент для такого признания.

Остались совсем мелкие детали. Я оценил ситуацию. Слишком знакомо, чтобы казаться странным.

Через некоторое время уже невозможно не испытывать удовольствия.

Не каждому дается это почувствовать. Тут нужен особый нюх.

Я успел вспотеть, пока перепиливал кость проволочной пилой между фрезовыми отверстиями. Логично? Абсолютно никаких странностей.

Радость может принимать самые разные формы. Надо быть счастливым и практичным. Вот в чем суть.

Я не ощущаю себя в безопасности, когда занимаюсь своими исследованиями.

Я снова начал резать, но уже не ощущая прилива подлинного вдохновения. Пальцы казались неуклюжими и чужими. Я боюсь проговориться о том, о чем известно только мне одному.

Я посмотрел, и мне стало плохо. Я закрыл глаза.

Потом открыл глаза.

Все оставалось, как прежде.

Я стоял, пошатываясь, кусая губы. Многие идут по неверному пути вследствие неосторожности. Я никогда не мог понять причины своих поступков.

Я задумался. Оставалось сделать еще что-то, но что именно? Разве можно понять, к чему стремится человек?

Были совершенно безумные мысли. Без всякого сомнения безумные, но почему-то такими не казались. Я чувствовал их абсолютную логичность. Я чувствовал, что это правда. Меня бы уже не было в живых, если бы я не был тем, кто я есть. Я не хотел останавливать ни одно из своих желаний.

Разве мог я представить, что смерть так многообразна в своих проявлениях? Привыкнуть к ней невозможно.

Для того, чтобы убить, человеку достаточно оставаться естественным. Всем телом я хотел почувствовать запах крови.

Убийство делает человека интереснее. Только я один знаю всю правду. Мне нравится разоблачать себя.

Я чувствовал себя спрятанных от всех. Жизнь похожа на игру. Главное – не дать себя обмануть. Мне удавалось защищаться. Но невозможно предугадать последствия всех своих действий. От ожидания вкуса крови легко сойти с ума. Вероятно, в таком состоянии убивают самих себя. Но у меня есть предназначение, и я свое предназначение исполню.

Случайность помогла мне одержать победу. Но особой радости я не испытывал.

Неужели все так просто?

Все произошло слишком быстро. А когда такие вещи происходят достаточно быстро, они не дают возможности их обдумать и оценить. Я просто плыл по течению.

Я не понимал, что со мной происходит. Сопротивляться желанию казнить уже не удавалось.

Наконец-то закончился ужас, путаница и дезориентация. Дезориентация почему-то была хуже всего: постоянное ощущение того, что жизнь превратилась в лабиринт.

Мне казалось, что с помощью казни я избавлюсь от лжи в себе.

Но ничего не кончилось. Все только начиналось.

Чем больше я узнавал смерть, тем она становилась для меня интереснее.

Я не был уверен в правильности того, что делал.

Он просто лежал на спине и истекал кровью, которая все шла и шла.

Желание жизни и смерти невозможно примирить между собой. Впервые я почувствовал это только рядом с жертвой.

Я понимал, почему меня злили жертвы. Казнь никогда не длилась так долго, как мне хотелось.

Мне нравилось ощущать свою власть над жизнью людей.

Фантазии никогда не имели власть надо мной. Но теперь в них уже не было прежней безобидности. Я не хочу объяснять свои желания.

Сколько времени можно умирать?

Успокойся. Спокойнее. Не дыши так часто.

Не было никого, кроме меня.

Я закрыл глаза и словно окаменел. Все внутри меня остановилось и смолкло. Я не хочу преуменьшать свои впечатления.

Подумаешь обо всем этом потом, - сказал я себе. Тебе надо спешить.

Но все остановилось. И я остановился первым.

Я дожидался главного зрелища.

Меня охватило странное ощущение, будто все, что произошло, было предопределено. Будто все события прошедшего дня должны были случиться.

Сейчас эта мысль уже не кажется мне выдумкой.

Что мне еще сказать. Я уже все сказал. Он теперь мертв, конечно.

Его смерть не была напрасной. Это был эксперимент, который расширял мои знания о человеке. Я уже давно понял: знания о человеке более важны, чем суетная жизнь самого человека.

Я не сразу понял, что совершил казнь.

Я-то думал, что испытаю ужас, впаду в панику, - но ничего этого не было. Я только воображал, что меня удивит казнь.

Как все просто! Я ощутил разочарование. Я даже не успел испугаться.

Я уже не боялся знать правду.

Что ж, этого было достаточно. Его смирение – подлинное.

Я оказался не готов к тому, что меня изменило жертвоприношение. Слова не могут выразить возникшее ощущение.

Мне показалось, что я вижу перед собой свой собственный труп. Я уверен, что подобные мысли свойственны не только палачам.

Любой человек может испугать. Я боялся себя. Не сложно убедиться в необходимости страха.

Люди легко усваивают мысли палачей. Близость к смерти обольстительна.

Мне следует попытаться выманить своего врага из укрытия.

Желание принести смерти жертву не может быть случайным.

Мои признания могут казнить не только меня.

Я воображал, что не труслив. Мне пришлось разочароваться в себе. Со страхом всегда хочется соглашаться. Я мог ощутить жалость только к самому себе. Это никому не нужно объяснять.

Я узнал о себе то, что не хотел знать. Желание жестокости было неожиданностью. Но жестокость позволяет быть справедливым. Я старался подтвердить это себе.

Сложнее всего не увидеть правду, а высказать ее.

Убивая, я словно подводил какие-то итоги. Мне уже казалось, что я убивал всю свою жизнь.

Можно убить, только если постоянно думать об этом.

Ни один человек не захочет понять меня. Я вынужден быть единственным оправданием себя. Мне не удается притвориться похожим на окружающих меня людей. Но я умею притворяться.

Я опередил свое время. Я – следующий этап эволюции. Я поднялся в своем развитии на столько, что мне уже нет необходимости задумываться о морали.

Я не боюсь оказаться правдивее остальных людей. Я восхожу на свою Голгофу.

Мой час настал.

Вот она, моя судьба, - подумал я.

Мне нравится знать, что я – против всех.

Все остальное можно оставить в прошлом.

Человек всегда более жесток, чем ему это может быть необходимо. Мысли, воспоминания – это из-за них я могу проиграть.

Неужели все было так? Возможно ли это? Памяти нельзя доверять. Все хорошее, что есть в человеке, выдумано им.

Никогда еще в своей жизни я не ощущал с такой уверенностью, что сделал ошибку. Но что еще я мог сделать? Каждый человек старается скрыть свою ничтожность от себя.

Или это произошло в один миг? Могло быть и так. Один из моментов, когда все переворачивается вверх дном.

Неужели все это происходило на самом деле?

Я не знал, что происходит вокруг, и не знал, что делать. Инстинкт самосохранения, который до этого охранял меня, исчез. Я стал беспомощным. Все, что я мог теперь делать, - так это ждать.

Я должен был быть осторожен. Я злился, что не в силах угадать, где, с какой стороны меня ждала опасность. Почему-то казалось, что меня обманули, обвели вокруг пальца. Очень странное было чувство.

Как странно, что я здесь, подумалось мне, именно здесь, а не где-то в другом месте. Но находиться в другом месте было бы, наверное, не менее странно.

Период радостного помешательства закончился. Я чувствовал себя разбитым. У трупов всегда безобразные лица. Что-то во мне несогласно с этим. Есть тут какой-то туман. Но я не мог выразить это в словах. И сейчас не могу.

Что заставило меня все это проделать?

Я завидую жертвам. Чаще, чем других, палачи казнят самих себя. Палач часто притворяется жертвой перед смертью.

Все окружающие меня жертвоприношения словно сплелись между собой в сеть, которой смерть рассчитывала поймать меня. Мне казалось, что я казнил чаще, чем необходимо. Но не принося смерти жертвы, очень сложно почувствовать себя живым.

Я удерживался от жертвоприношения так долго, как только мог. Я в порядке. Я знаю, что со мной все в порядке. Не следует искать оправдание для каждого своего поступка.

Если рассуждать здраво – насколько вообще способны рассуждать такие тупицы, как я, - все мои доводы повисают в воздухе. Я понимаю, что ошибаюсь. Возникла ситуация немного унизительная, которую мне, однако, трудно обойти молчанием. Я утешил себя тем, что другие вещи у меня получаются очень хорошо.

Я ощутил, как напряглись все мышцы. Стоял парализованный страхом и чувствовал, что не узнать правду о себе было бы обидно. Я не завидую людям, чьи желания примитивно просты.

Всегда следует избавляться от улик.

Я все еще дрожал, но страха уже не было. Не знаю более сильных ощущений, чем ощущение убийства. Я слышал лишь свое дыхание. Мне нужно было успокоиться и избавиться от ощущения давящей тяжести в голове. У каждого человека есть возможность принести смерти жертву, избежав разоблачения.

Я слышал чей-то крик и знал, что кричу я сам. Я был очень неумелым палачом.

Каждый человек охотнее казнит, чем пожелает быть казненным.

Я понемногу приходил в себя. Невозможно предусмотреть все случайности. Я смотрел на его труп, как на свой. Он был убит вместо меня. Я чувствовал, что между нами много общего. Труп производил впечатление человека, который был в согласии со смертью.

Я всегда относился к торопливости, как к своему недостатку. Очень сложно научиться казнить медленно. Я спешил извлечь жизнь из тела. Мне нравилось торопить неизбежность чужой смерти.

Все было какой-то смесью ошибок, ужаса и нелепостей.

Не нужно думать о мелочах. Не нужно вообще ни о чем думать. Так будет намного проще и лучше.

Если бы жить сначала, я бы, понятно, не хотел повторения этого эпизода. Может быть, я перешагнул тот барьер, который переходить нельзя.

С возникшим ощущением не удавалось справиться. В нем можно было исчезнуть без следа.

Я не понимал себя и не знал, кого винить. Это не могло быть правдой. Я заблуждался.

Мне нравилось быть оригинальным. Я помню о том, что важно. Но чудеса не повторяются.

Ничего страшного. Я уже увидел все, что хотел. Я не умею скрывать свой страх.

Мне опять хочется добить его. Очень важно уметь добить.

Завтра его найдут.

Я не могу быть безразличен к себе так же, как ко мне безразличны все окружающие меня люди.

Жизнь зависит от смерти. Только самое страшное может быть удовольствием.

Я остановился, испугавшись самого себя. Я не мог понять, как произошла казнь.

Я не забыл этого двойственного впечатления. Я не умею забывать о себе.

Это ощущение было для меня не ново. Я всегда чувствовал раздвоение. Мое будущее не зависит от меня. Ни один человек не понимает самого себя.

И все же что-то во мне продолжает твердить: напрягись, утверди себя. Это означало только одно: я знал, на что иду.

Я делал все, чтобы спастись. Мне хотелось побежать, но не следовало привлекать к себе внимания. Казалось, что все смотрят на меня. Бояться окружающих людей естественно для человека. И тут сработала интуиция. Возникло ощущение искусственности окружающего мира.

Во мне живет постоянное чувство опасности. Страх – это хорошо. Страх был союзником.

Я сжимал губы и дышал осторожно, чтобы никто не увидел моего состояния. Шел, как человек, который идет к смерти. Никто, кроме меня этого не заметил.

Я стоял и ждал, когда за мной придут. Никто не пришел.

Время шло, однако ничего не происходило. Я улыбался, хотя мне совсем не было смешно. Я находился среди людей и боялся пошевелиться. Я не чувствовал себя спрятанным среди толпы. Люди перестали быть прежними.

Я ничего не знал точно, был уверен лишь в одном: я больше не хочу повторять это представление.

Все, что я мог тут узнать, я уже узнал.

Каждый человек достоин смерти.

Мне не удалось воспользоваться этим способом казни еще раз. Страх вынуждает совершать ошибки. Я не могу сделать вид, что ничего не произошло.

Я думал: это что и все? Неужели это и все, что я успел сделать?

Что поделаешь, все самое лучшее в жизни когда-нибудь кончается.

Я решил вести себя так, словно ничего не случилось. Человек может только притворяться, что понимает себя. Так и должно было быть с самого начала.

Этот день был моим днем – и он прошел.

Это серьезнее Ганнибала

 

И что это было?

 

Я че то тоже прифигело...

 

Смотрел. Понравились первые 30 минут фильма(военные баталии). Остальное почти не смотрел - все предсказуемо и не интересно.

 

фильм посмотрел в субботу...ничего мне понравился..кейдж КРАСАВЧЕГ...отлично сыграл...слышал что на его роль сначало Джонни Деппа приглашали

 

О, я вчера тоже на него в киношку ходил ... не могу сказать что в восторге от фильма... начало мне понравилось, а вот под конец уже обычный блокбастер и ничего интересного... я большего ожидал

 

от голивуда вообще мало что можно ожидать...

 

1 серия как-то не внушила....

или как обычно, чем больше рекламы,тем фуфлыжнее фильм

а вы как считаете?

 

посмотрела сейчас, рекламы не видела совсем. Как Ефремова-младшего увидела, сразу подумала - без гадостей не обойдется)))) Но фильм тяжелый, скорее всего

 

про что фильм то?

 

В тему

 

в самую точку!!!

 

В запятую

 

это уже офф...

 

Фильм из разряда Бетмана и Человека-паука. Детям старше 13 лет смотреть запрещено.

 

Фильм про блокаду Ленинграда.

Что касается художественных достоинств сериала. По-моему, режиссёр не вполне понял, для чего он снял фильм Ничего нового о блокаде я, например, не узнала.

Единственный, к кому нет никаких претензий - Кирилл Лавров.