Любимые стихи выкладываем... | страница 44

Хамзина Мария 2007

Стать женщиной - 1 часть

А женщиной становиться, как правило, нелегко. Сначала мы все - за принцем, по следу его подков, ну, то есть, подков-то конских, но дело уже не в том - два взгляда, потом - знакомство, а после - с коня, и в дом. А дом полыхает жарко от страсти и чистоты, и ты для него - служанка, и девушка из мечты, что надо, с умом побрито, ну просто три раза ах, у трона и у корыта, и всюду - на каблуках. А он копошится мелко под грузом твоих надежд, угрюмо глядит в тарелку - "Ну что ты, родной, не ешь", испуган почти до колик безумством твоей души, и вот он - блудливый кролик, из дому навек бежит. Ну что тут - пожар потушишь, коня на скаку схватив - ах, сволочь, он плюнул в душу, развод и аперитив.

Потом ты выходишь в поле, походка твоя легка, ты кошка, и ты на воле, и в поиске мужика. И бедра твои округлы, и очи твои с искрой, ну что вы, какая кухня, безумие, домострой! Из карточной рассыпухи ты вытащишь даму пик, на лавке рядком старухи считают - тебе кирдык, совсем загуляла девка, пропащая, что сказать, и, словно плевок, припевка - плешивое слово "блядь". Тебе наплевать на это, ты греешь холодный дом, подружки дают советы, но чаще ты спишь с котом

Стать женщиной-2 и 3 части

Но сказано - время лечит, не угли уже, зола, и ноги на чьи-то плечи - для радости, не со зла, и вот он - герой романа, в руках номерок зажат, глядишь на его изьяны, и дринькаешь оранжад. Ну что там у нас по списку - храпит по ночам с тоски, мечтает о Жанне Фриске и прячет в диван носки. Все это портрет с натуры, Чапаев и пустота, известно, все бабы - дуры, но ты-то уже не та! Где нынче отыщешь принца, спасибо, он был уже, и ты воздвигаешь в принцип пристрастие к неглиже. Свободны, бесспорно, оба, спокойна от а до я, но душит ночами злоба - где шляешься ты, свинья? Однажды (и это странно!), поставишь ему на вид, и вот уж герой романа не пишет, и не звонит.

Бесстрастно поставишь точку, и выйдешь на белый свет, но снится ночами дочка, которой все нет и нет. Работа, друзья, карьера, подводка, помада, тушь, и очередь кавалеров, но капает в ванной душ. Все это, пожалуй, глупо, что делать, такая жизнь, украдкой кусаешь губы, когда говорят "ложись!". Однажды, устав до колик от шума и от кальсон, решишь, что отныне в койке ты ищешь здоровый сон.

И вот ты живешь-не тужишь, такая Карден-Диор, подруги давно при муже, зато у тебя - декор, готовишь себе лазанью, калорий отсыпав горсть, но звезды уже сказали, что будет нежданный гость. Ух, ты бы по этим звездам - в упор, из дробовика, но поздно, родная, поздно, куда ты без мужика? Ты помнишь -твердила мама, что надо терпеть, как вол, и папа, приняв сто граммов, стучал кулаками в стол, дурная, лихая сила его волокла до дна...Потом, у его могилы, не плакала ты одна. Но память - такая штука, она норовит предать, и мама все просит внука, чтоб отчество передать. Ну все, отвлеклись, довольно, пока мы болтали здесь, подьехал клиент на "Вольво", и денежки тоже есть. "Хватай, - поддержали с тыла подруги,- не то уйдет!"...Ну, в общем, ты с ним крутила, не сделав потом аборт. Сказала ему без крика - спасибо, на этом все, а он улыбался дико, почувствовав, что спасен.

Зачем, почему, ты дура кричали ей вслед глаза, живот, округлив фигуру, единственный, кто был за. Плевать на слова и сплетни, не им за тебя решить, а дочка родится летом, но надо еще дожить.

Стать женщиной-часть 4

...Сгорает в кастрюле каша, в игрушках царит бардак (а дочку назвали Машей, без умысла, просто так). Глядишь на нее украдкой, не веря в свою судьбу, а дочка мусолит пятку, и мрачно кривит губу. Растет, головенкой вертит, конфету зажав в руке, а ты, улыбаясь, чертишь зарубки на косяке. Конфета, потом - помада, с подружкой глоток вина, и "Мамочка, ну не надо, я просто пройдусь -луна, ты, знаешь, а он хороший...", и роза на стебельке. Паршивца зовут Сережей, и ты с ним накоротке. Свои вспоминая роли, волнуясь, сходя с ума, ты, вместо "Рехнулась, что ли?!", ей скажешь:"Решай сама. Подумай, чего ты хочешь, дорог на земле полно...", и будешь потом полночи бездумно курить в окно. Как сделать, чтоб ей, малышке, зажегся другой маяк, твои не достались шишки, колдобины, острия? Прикрыть бы, укутать, спрятать...чтоб жизнь не досталась ей, и стала дешевым ядом, как выдохшийся портвейн.

Дождавшись свою пропажу, увидишь, как в первый раз, и все про себя расскажешь, без вымысла и прикрас. Про то, как дрожат ресницы, когда за душой - беда, и первый, зараза, снится, пусть изредка, иногда, и третий, четвертый, пятый...любовь, понимаешь, Маш? "И твой заезжает папа, впадая в семейный раж, и Коля звонит, и Гриша, ну, помнишь, такой, в пальто? Все это, родная, слышишь, должно быть, совсем не то. Но я не жалею, дочка, себя на куски разбив..." И скажешь, поставив точку: "Не бойся. Живи. Люби".

Затянешься, глядя прямо, и грянет - из пустоты: "Какое ты чудо, мама! Я тоже хочу - как ты!"

 

Литературный портал "Графоманов.НЕТ"

ВНИМАНИЕ!

Дорогие поэты, живущие в Питере или в других городах России, просьба до конца изучить это предложение, так как я знаю, что многие из вас и рады бы были опубликовать свои зачастую действительно талантливые произведения, но не имеют такой возможности по причине отсутствия средств или же в силу того, что занимают принципиальную позицию: «За авторство платить не желаю».

Дело в том, что среди моих друзей появился человек, который, несмотря на сравнительно молодой возраст, пройдя немало жизненных испытаний, решил (конечно, это случилось не вдруг, а после определённых раздумий), внести свой вклад не в материальный, а в духовный продукт, на благо развития культуры в нашем великом городе и в целом и во всей стране - поскольку Питер находится в пространстве, именуемом Россией. Из всех видов искусств его внимание было обращено к поэзии, как к синтезу всех остальных видов; прошу не обижаться музыкантов, художников и представителей других жанров. Побывав на презентации альманаха «Балтийский парус» и просмотрев номер, он задумал создать совершенно новый альманах с ориентировочным названием «Петербургский богемник». Понятно, что у нас в городе существует немало ни только альманахов, но и литературных журналов, хотя отчего-то ни один из них, говоря охотничьим языком, «не выстреливает», и в большинстве случаев о их существовании знают лишь сами авторы и узкий круг друзей этих литераторов. Разбирая причины невнимания к подобным изданиям, я не могу взять на себя смелость утверждать, что материалы, опубликованные в них, не отвечают высоким требованиям сегодняшнего читателя, хотя, вероятно, подобная проблема существует. Но я с уверенностью могу сказать, что отсутствие рекламы занимает твёрдое первое место. Мой друг уверяет, что и этот вопрос он возьмёт на себя, подключив все виды огласки выхода альманаха, включая рекламные постеры и прессу - вплоть до телевидения.

Какова же основная концепция альманаха? Главное - это не погоня за прибылью, а создание поистине высокохудожественного издания во всех отношениях, начиная, прежде всего, с качественного литературного материала и заканчивая художественным оформлением высочайшего уровня.

Что требуется от поэтов, проявивших интерес к данному проекту (так как альманах будет чисто поэтическим)? Первое: выбрать из всех своих, когда-либо написанных текстов, самые лучшие стихи. Это не должны быть лирические «сопли», хотя лирика «высшего пилотажа» займёт определённое место на страницах издания. Не хотелось бы получать в редакционную почту материалы, где за основу взята поэзия, созданная ради самой поэзии (масса, может быть, и красивых строк, часто не связанных между собой, и, как правило, не имеющих особого смысла). Очень важно, чтобы стихи были самобытными, с проявлениями особенностей своего создателя. Не присылайте стихов о природе и погоде в прямом смысле этих слов; думаю, наше время настолько интересное, что каждому пишущему человеку есть, что сказать, рассматривая его с разных сторон, дабы запечатлеть температуру сегодняшнего дня и позволить читателю новых времён определить этот градус. Время переходного периода двух тысячелетий, его пограничное состояние - это главная тема альманаха. Время, пропущенное через ваше мировоззрение, ощущение, понимание.

Альманах должен стать энциклопедией сегодняшнего дня, а потому строки, написанные вами, не должны базироваться только на технической стороне; главное - это энергия ваших сердец, может быть, вызывающая боль, но не равнодушие, хотя возможно именно о равнодушии будет идти речь.

Михаил Вэй

Страница альманаха в контакте:

(Зарегистрируйтесь или Авторизуйтесь)

 

Геннадий Шпаликов

Ах, утону я в Западной Двине

Или погибну как-нибудь иначе,-

Страна не пожалеет обо мне,

Но обо мне товарищи заплачут.

Они меня на кладбище снесут,

Простят долги и старые обиды.

Я отменяю воинский салют,

Не надо мне гражданской панихиды.

Не будет утром траурных газет,

Подписчики по мне не зарыдают,

Прости-прощай, Центральный Комитет,

Ах, гимна надо мною не сыграют.

Я никогда не ездил на слоне,

Имел в любви большие неудачи,

Страна не пожалеет обо мне,

Но обо мне товарищи заплачут.

Вчера не стало одного очень хорошего, умного, доброго и бесконечно талантливого человека. Было ему 40. Светлая память...

 

Игорь Волгин

Горит Ян Гус… 1965

Горит Ян Гус.

Он руки распростер.

Чернеет небо, как печная вьюшка.

И сердобольно

хворост на костер

подбрасывает, охая, старушка.

Но пламя, обнимая города,

от той вязанки маленькой взметнулось.

Горит рейхстаг...

"Святая простота" -

как горько ты Европе обернулась!

Мы стали не наивны.

Не просты.

Но иногда

вдруг чувствую я глухо:

горит Ян Гус.

Чадят еще костры.

Жива еще та самая старуха...

Гамлет 1965

В раздумье Гамлет.

Быть или не быть?

А может, бросить эту заваруху?

Махнуть в деревню.

Чай с малиной пить.

Плодить детей.

Любить свою старуху.

Он слишком слаб.

Он в схватке изнемог.

Пусть без него продлится это действо!

Пусть там их судят дьявол или бог.

Оставь свой меч.

Не искушай злодейства.

Но - занавес! Твой выход, человек!

Бог что-то медлит.

Дьявол что-то мямлит.

Последний акт.

Идет двадцатый век -

быть иль не быть, решай скорее, Гамлет!

Будь мужественным, Гамлет, до конца:

ждут матери -

в Америке,

в России.

И ждет ответа, словно тень отца,

тень мальчика на камне в Хиросиме.

 

это когда ты ходишь медленней и нежней, а слова катаешь долго на языке.

это когда летишь журавлём в небе, а оседаешь синицей в его руке

в твоём личном юге, запрятанном в узелке

это когда прижимаешь руку его к щеке – и хочешь сразу закрыть глаза

и всё, что когда-либо будет в этой его руке – ты за,

а ведь он ничего еще не сказал.

это когда невпопад смеёшься, а плачешь – еще более невпопад, навзрыд

а он гладит тебя той самой, и ничего на это не говорит

а мог бы – прекрати, ******, плакать – потеряешь товарный вид.

если ты болеешь, он варит бульон, отпаивает микстурой

засыпаешь быстро, просыпаешься – счастливой лохматой дурой…

это когда...

(дальше вырезано цензурой..)

... а потом ты строишь планы, выбираешь имя ребенку, ты знаешь - как,

он смеется, ерошит волосы, смотрит капельку свысока,

убирает прядь с твоего виска.

© Copyright: Лала Тарапакина, 2009

 

Я всегда целую — первая,

так же просто, как жму руку,

только — неудержимее.

Просто никак не могу дождаться! Потом,

каждый раз: «Ну, кто тебя тянул?

Сама виновата! »

Я ведь знаю, что это никому не нравится,

что все они любят

кланяться, клянчить, искать случая, добиваться, охотиться…

А главное — я терпеть не могу,

когда другой целует — первый.

Так я по крайней мере знаю, что я этого хочу.

Марина Ивановна Цветаева

 

Помнишь, мы встретились. Был ноябрь.

Город послушно менял резину.

Ты мне сказал, что не любишь зиму,

В принципе, как и я.

Брал меня за руку, вел в трактир,

Вместо того, чтобы спать и бегать.

Ты мне сказал, что не будет снега,

Если мы захотим.

Пили вино. Целовались зло.

[Как перепуганные волчата].

Я незнакомым писала в чатах:

«Как же мне повезло!»

Дворники вымели все дворы,

Город стирал об асфальт резину,

Метеослужбы просили зиму!

Вежливо [до поры].

Дальше - неясно. Вино, постель,

Черные простыни – шелк и хлопок.

Мир разорвался на сотни хлопьев,

И началась метель.

Столбик термометра взял "зеро",

Села зарядка на телефоне

Снег совершал на твоем балконе

Зимний переворот.

Пальцы ломило от нежности,

Столбик термометра падал в бездну.

Я повторяла:"Зима исчезнет,

Если мы захотим."

Снег разлетался как серпантин,

Город стоял в сумасшедших пробках...

Я повторяла, но как-то робко:

"Если мы захотим..."

Город к утру поменялся весь.

Кто-то забыл поменять резину.

Ты мне писал. что не любишь зиму

Редко по СМС.

Помнишь, мы встретились. Был ноябрь,

Было в трактире полно народу.

Ты не сумел обмануть природу…

В принципе, как и я.

Сола Монова, 2011

**********

Липнет туман, как сгущённое молоко,

Чайного цвета в заливе стоит вода.

Ветер-гимнаст зашивает свое трико –

Где-то опять зацепился за провода.

В Городе мрачно: не высушено бельё,

Слабая видимость, плесень и гайморит.

Дождик транзитный над станцией отольет,

Как собачонка, на тусклые фонари.

Ветер-гимнаст разминается. Номер сыр.

Мало раскрученный, чтоб угодить земным.

[В прошлый сезон городничий ворчал в усы:

«Зонтики сломаны, шляпки унесены!»]

Что до тумана? Брани его - не брани,

Взял ипотеку и хочет завесть кота.

Ветер-гимнаст не уверен в себе, раним,

Видит трапецию, но не готов взлетать,

Стыдно, конфузно, но, в принципе… наплевать.

Жертвы тумана – сопливые буржуа.

Небо сомкнулось как девственная плева,

Ветер-гимнаст - ни жених и ни Дон Жуан…

Чем всё закончится? Можно устроить спор:

Вывесить баннеры: "Город, проголосуй!"

Сложно любить недостаток и перебор…

Как ни рисуй их портреты, как ни рисуй!!!

Сола Монова, 2012

 

Александр Габриэль

Попытка к бегству

Блажен не умирающий от скуки, катящийся подобно колесу — и граждане уткнулись в покетбуки да слушают в наушниках попсу. У граждан кайф — не жарко и не сыро; в их силах разогнать любую тьму. Им Бог всё время шлёт кусочки сыра за верное служение ему. И много ль толку, глядя в эти лица, кричать: «Да вы же звери, господа!»? Народ, имея шанс увеселиться, по этому пути идёт всегда. И нет бы, озаботясь, что-то взвесить, наметить траектории судьбе — им ближе клуб «Для тех, кому за 10», где хорошо с подобными себе. Бреди туда, куда направят ноги, спеши туда, куда тебя зовут. Блажен не умножающий тревоги, самим собой не вызванный на суд. Им ведом прикуп. К ним приветлив Сочи. Они актёры в собственном кино. «Живём, — они твердят, — один разочек. Смотреть назад — и глупо, и смешно». Им действия важнее размышлений, они неугомонны, как клопы; в кострах их жизней жаркие поленья разбрасывают искорок снопы.

Под сенью то совдепа, то госдепа до полусмерти я загнал коней. Но нет во мне азарта Джонни Деппа, чтоб гордым быть инакостью своей. Не будучи ни ушлым и ни дошлым, не пестуя безумие и злость, я постоянно застреваю в прошлом, как застревает в зубе рыбья кость. Влача тоску, как будто лошадь сбрую, свои надежды отнеся в ломбард, я мыслю — оттого не существую (простите, монсиньор Рене Декарт). Везде — азартный спор, вино из кубка, громокипящей жизни волшебство... А для меня в анализе поступка — залог несовершения его. Ну разве ж это сложно — песня хором?! Ведь все идут — и ты тянись вослед... Пора уж эти перья, белый ворон, покрасить в радикально чёрный цвет, и раствориться в многоликой массе, исчезнуть, словно в водке — кубик льда, чтоб в новой возродиться ипостаси — и в дальний путь на долгие года... И буду ехать, сев в чужие сани, хоть это изначально не по мне...

Ведь обещал же — никаких стенаний, а сам — как Ярославна на стене. Печаль, подруга дней моих суровых, неужто не расстанешься со мной? Ужель среди хронически здоровых лишь я один — хронически больной?! Вы где-то есть: в америках, европах; попрятались, как в роще соловьи... Ужель приятно замерзать в окопах, когда давно закончились бои?! Ей-Богу, леопольды, выходите... И что с того, что нас попутал бес? Взгляните: солнца трепетные нити свисают с отутюженных небес. Откроем окна и откроем двери, с судьбой поговорим начистоту... А рядом — люди (и другие звери, порою очень милые в быту). И на плаву пока что наше судно, и ясен день, и даже ветер стих... Конечно, это трудно, очень трудно: понять, что мир превыше нас самих. И мы, не отыскав в себе ответа на всё, что у души пока в цене, в какой-то миг найдем источник света, законно расположенный? извне. (Вот здесь читатель усмехнется: «Ясно. Я эту всю драматургию знал. Всё было плохо, а теперь прекрасно. Назрел оптимистический финал») — Нет, автор сардонически развеет сию демагогическую ложь, поскольку с оптимизмом не имеет любовных отношений ни на грош, отнюдь не оглашая бодрым кличем свою квартиру (дом, микрорайон). Зато порою он философичен. А также иногда практичен он. Работай, веселись, грусти и бедствуй, ищи обходы и штурмуй редут...

Негоже жизнь считать попыткой к бегству.

Второй попытки точно не дадут.

Молчание небес

Люби, безумствуй, пей вино под дробный хохот кастаньет,

поскольку всё разрешено, на что пока запрета нет.

Возможен сон, возможен чат, надежд затейливый улов...

Лишь небеса опять молчат и не подсказывают слов.

Они с другими говорят, другим указывают путь,

и не тебе в калашный ряд. Иди-бреди куда-нибудь,

играя в прятки в темноте с девицей ветреной-судьбой,

как до тебя играли те, кого подвел программный сбой.

Не сотвори себе Памир. Не разрази тебя гроза.

Пускай с надеждой смотрят в мир твои закрытые глаза.

Пускай тебя не пустят в рай, в места слепящей белизны -

зато тебе достались Брайль, воображение и сны.

Ты лишь поверь, что саду — цвесть, и будь случившемуся рад.

На свете чувств, по слухам, шесть. Зачем тебе так много, брат?

Зачем же снова сгорблен ты? Зачем крадешься, аки тать?

Не так несчастливы кроты, как это принято считать.

Ведь я и сам, считай, такой, и сам нечётко вижу мир...

Пусть снизойдёт на нас покой, волшебный баховский клавир,

и мы последний дантов круг пройдём вдвоём за пядью пядь.

Да, небеса молчат, но вдруг

они заговорят опять?!

 

Секунды... минуты... - часы бьют по нервам безжалостно,

Бежит день за днём, постепенно сплетаясь в года,

Жизнь женщины каждой должна быть красивой и радостной,

Хоть радость присутствует в жизни , увы , не всегда.

Сперва она - Доченька, Вишенка, Ласточка, Лапушка,

Потом - Дочь, Невеста, Жена и, конечно же , Мать ,

Но вот уже кто-то без спроса зовёт её Бабушкой

И это тот титул , что время не в силах отнять.

Давно ли с дочуркой иль с сыном она ещё нянчилась ?

Но годы шальные бессовестно быстро летят, -

В глазах уж печаль, седина на висках обозначилась

И вновь она нянчит, но нянчит красивых внучат...

С Судьбою своей она Божией Волей повенчана, -

От Женской Судьбы ей не скрыться нигде, не уйти ,

Но женщине нужно быть просто прекрасною Женщиной,

Чтоб путь свой земной ни о чём не жалея пройти...

______________________________________

Если вас нежданно вдруг толкнули в спину,

Предали и в сердце подложили «мину»,

Главное – не падать… На ногах держитесь

И к своим проблемам просто присмотритесь…

Нет назад дороги! Если жизнь толкнула,

Это значит, просто внятно намекнула,

Что нельзя сдаваться и стоять на месте.

Вы вперёд идите, напевая песни…

Если в час тяжёлый вдруг друзья сбежали,

Значит, эти люди просто блефовали…

И не стоит плакать над такой потерей…

Друг в беде и в счастье не захлопнет двери…

Нам судьба всё время делает подсказки,

Оголяет души и срывает маски…

Глупые ошибки – результаты стресса.

Каждая лягушка хочет стать принцессой…

Только и принцесса может стать лягушкой,

Если принц заветный убежит с подружкой…

На чужом несчастье не возводят замки…

Хищными бывают и самцы и самки…

Если над семьёю вдруг нависли тучи,

То настало время – ближе стать и лучше.

Горе не сломает, ветер не разрушит

То, что создавали родственные души…

Напишите мелом утром рано-рано

На асфальте строчку «Я счастливой стану…»

Ангел наши мысли пишет на листочек…

Так что избегайте негативных строчек…

________________________________

Я бежала за счастьем, в надежде догнать,

Оказалось, что глупо за счастьем бежать,

Если нет его в нас, то его не найти,

В сколь угодно не лёгком,и долгом пути.

Утаила я счастье, в надежде сберечь,

Оказалось его бесполезно стеречь.

Оно тает в дрожащих и слабых руках,

Презирая сомненья,трудность и страх.

Я играла со счастьем в надежде постичь,

И его наивысший вершины достичь.

Оказалось опасно со счастьем играть,

Заигравшись, нетрудно его потерять,

Я тужила по счастью в надежде вернуть,

Почему же ему удалось упорхнуть?

Потому что опять в бытовой кутерьме

Я совсем позабыла, что счастье во мне!...

__________________________________

Двое их, что стоят у меня за плечами,

Что сидят в изголовье постели ночами,

Неустанно следят за моим поведеньем,

Совершая свое неусыпное бденье.

Слева – Черный в таинственных, мрачных одеждах.

Он – ханжа и лентяй, и хитрец, и невежда.

Справа – Белый, осыпан серебряной пылью –

Золотые кудряшки и легкие крылья.

Если я захлебнулась в эмоциях вздорных –

Вновь за левым плечом ухмыляется Черный.

Если я устоять пред соблазном сумела,

То за правым плечом улыбается Белый.

Но порою меж ними конфликт возникает:

Черный Белого злобно теснит и толкает,

И таскает его за поникшие крылья,

И смеется над временным этим бессильем.

Белоснежный мой! Вот я опять виновата,

И тебе доверяюсь, как доброму брату!

Не хочу я, чтоб Черный смеялся впотьмах,

Чтоб мечты и надежды рассыпались в прах!

Дай омою с одежд эту липкую сажу,

И крыло почешу, и кудряшки приглажу,

И слезинки смахну – только, милый, держись…

Ваша ссора, мой друг, называется – Жизнь!

это одни из моих самых любимых стихов!к сожалению авторов написать не могу-не знаю!

 

Юрий Левитанский

Сперва вдали едва гремело,

а после все заволокло,

и капли первые несмело

забарабанили в стекло.

И вот в саду раскаты грома,

и сонно ясени скрипят...

Пусть дождь идет,

пока мы дома

и наши дети сладко спят,

пока скамейки опустели,

и черен двор и нелюдим,

и мы лежим уже в постели

и в темень черную глядим,

пока мы глаз не закрываем

и смотрим в темень

и пока

мы уплываем, уплываем

туда, где гром и облака,

и наши звезды нас венчают

и нам расстаться не дают,

и наши ветры нас качают,

и наши грозы нам поют,

и обнимает нас истома,

и мир дремотою объят...

Пусть дождь идет,

пока мы дома

и наши дети сладко спят,

пока внизу,

меж деревами,

гремят и рушатся миры

и сокрушенно головами

качают желтые шары.

 

как же напомнило детство... лето у бабушки...

 

У нас дождь идет, вот и вспомнилось

 

Ночь спокойная такая,

Что не слышен шорох в листьях –

Если бы была такая

Тишина в душе и в мыслях…

Есть две лесенки стеклянных,

Чтобы к сердцу по ступеням

Восходить моим печалям

И спускаться утешеньям.

Если бы моим печалям

Встретились твои печали,

Как они бы говорили!

Как друг другу отвечали!...

Птица с ниточкою в клюве,

Ты летишь легко и дивно.

Дай мне нитку, чтоб пришилось

Сердце к сердцу неразрывно!

Разбиваются о камни

Волны в бурном океане,

Как о сомкнутые губы

Бурное мое лобзанье.

Я люблю сильнее жизни,

Крепче всех родных и милых,

Горячей Земли и Неба,

И сильней любить не в силах.

Все твердит, твердит мне сердце:

«Умираю, умираю!»

«Исповедуйся скорее», -

Я на это отвечаю.

Как иду я по мосточку,

Вижу, ты белье стираешь,

И со всей своей красою

Вниз по речке уплываешь.

А любовь, моя как речка –

Вниз по ней бежит водица:

Набегает, убегает,

И вовек не возвратится.

Поцелуи, вздохи, стоны,

Слезы, что текут нежданно…

Отчего текут, известно,

А куда текут, незнамо.

Я услышал грустный голос

В тишине, без повторенья.

«Кто зовет меня?» - спросил я.

И в ответ услышал: «Время!»

андалузские коплы в переводе Д. Самойлова

 

Вот вам Джунглей Закон - и Он незыблем, как небосвод.

Волк живет, покуда Его блюдет; Волк, нарушив Закон, умрет.

Как лиана сплетен, вьется Закон, в обе стороны вырастая:

Сила Стаи в том, что живет Волком, сила Волка - родная Стая.

Мойся от носа и до хвоста, пей с глуби, но не со дна.

Помни, что ночь для охоты дана, не забывай: день для сна.

Оставь подбирать за Тигром шакалу и иже с ним.

Волк чужого не ищет, Волк довольствуется своим!

Тигр, Пантера, Медведь-князья; с ними - мир на века!

Не тревожь Слона, не дразни Кабана в зарослях тростника!

Ежели Стае твоей с чужой не разойтись никак,

Не горячись, в драку не рвись - жди, как решит Вожак.

С Волком из стаи своей дерись в сторонке. А то пойдет:

Ввяжется третий - и те, и эти, - и начался разброд.

В своем логове ты владыка - права ворваться нет

У Чужака, даже у Вожака, - не смеет и сам Совет.

В своем логове ты владыка - если надежно оно.

Если же нет, шлет известье Совет: жить в нем запрещено!

Если убьешь до полуночи, на всю чащу об этом не вой.

Другой олень прошмыгнет, как тень, - чем насытится Волк другой?

Убивай для себя и семьи своей: если голоден, то - убей!

Но не смей убивать, чтобы злобу унять, и - НЕ СМЕЙ УБИВАТЬ

ЛЮДЕЙ!

Если из лап у того, кто слаб, вырвешь законный кусок -

Право блюдя - малых щадя - оставь и ему чуток.

Добыча Стаи во власти Стаи. Там ешь ее, где лежит.

Насыться вволю, но стащишь долю - будешь за то убит.

Добыча Волка во власти Волка. Пускай, если хочешь, сгниет -

Ведь без разрешенья из угощенья ни крохи никто не возьмет.

Есть обычай, согласно которому годовалых Волчат

Каждый, кто сыт, подкормить спешит - пусть вдосталь они едят.

(с) Редьярд Киплинг

 

Адрианова Елена

Вновь жаркий день... 11.10.2006

Вновь жаркий день, не занятый до вечера.

И можно слушать на лугах кузнечиков,

Забыв, что есть большие города,

Привычными заботами не мучаться,

Глядеть на мир в нагой прекрасной сущности,

Не замечать, что мимо навсегда

Уходит лето, пахнущее травами, -

Ведь можно у реки свернуть направо и

Брести за ним, не ведая куда,

Вдыхать любовь и отдавать сомнения

Речному торопливому течению,

Из двух ответов выбирая «да»!

 

Лето

Вадим Егоров

Щурюсь от солнца, под солнце подставив лицо.

Сосны колышутся, плещет у ног озерцо.

В мареве сладком травы полевой

полог палатки парит над травой,

как живой, как живой.

Под ковер зеленый загляни-ка:

земляника всюду, земляника

и шмели, и шмели, и шмели.

Что ж это за чудо, что же это?

Это чудо - это просто лето

у земли, у земли, у земли.

Каждое лето в недолгой юдоли земной

вспышкою света светает и тает за мной.

Сына и дочку в лесу и в саду

каждое лето по лету веду

и шепчу на ходу:

Под ковер зеленый загляни-ка:

земляника всюду, земляника

и шмели, и шмели, и шмели.

Что ж это за чудо, что же это?

Это чудо - это просто лето

у земли, у земли, у земли.

Так и летят они, лето за летом вослед,

длинная стая от нас улетающих лет.

Скоро и это - увы, на века -

взмоет стремительно под облака,

а пока, а пока -

Под ковер зеленый загляни-ка:

земляника всюду, земляника

и шмели, и шмели, и шмели.

Что ж это за чудо, что же это?

Это чудо - это просто лето

у земли, у земли, у земли.

 

Сегодня День рождения Юнны Мориц!

А больше всего мне нравится,

Что я не хочу вам нравиться,

Что я не должна вам нравиться,

Что я вам должна не нравиться,

И это - мой главный долг,

Его отдавать мне нравится

Вовремя, без поблажек,

И этот мне долг не тяжек,

Он - мой натуральный шёлк.

И больше всего мне нравится,

Что больше всего вам нравится

Как тонко я суть ловлю,

Когда не хочу вам нравиться!..

Повтора я сок давлю,

Что я не должна вам нравиться,

И я вам должна не нравиться,

И с этим блестяще справиться

Могу, как никто другой!..

Тут все обожают нравиться,

Кто нравится - тот и славится.

Но больше всего вам нравится,

Что я не хочу вам нравиться -

И нету такой другой.

Ю.Мориц

 

Киплинг - мудрец! А я,вдруг,вспомнила это:

Возвращаюсь назад, братья,

Принимайте меня в стаю.

Человеком не смог стать я,

На людей не кричу - лаю.

На луну по ночам вою:

Одиночество жжёт душу,

Не привыкну вовек к строю

Этой жизни. Я жил лучше.

Раньше ветер мне пел: "воля",

Звёздный свет раньше был ярче.

У людей тяжелей доля,

Зря до жизни я был алчен:

На года обменял шкуру,

Речь обрёл, потеряв когти.

Но я зверь! Это всё сдуру...

И теперь мне - кусать локти.

Принимайте меня, братья,

Возвращаюсь назад в стаю,

Вновь собакой не смог стать я,

Но поверьте, ещё лаю.

Анна Легаева

 

Любой сосуд неогражденный

Рукою дерзкою возьмут,

Окинув глазом возбужденным

И,помусолив,отойдут.

И позабыта вещь мгновенно

А был бы человек-зачах!

Общедоступное не ценно.

Ужели притча о вещах?

(иеромонах Роман)

 

Плющиков Владимир

Готика 18.03.2012

В комнате пахнет мятой и свежей сдобой.

Тени в углах сгустились, и потому

Дверь приоткрыта ровно настолько, чтобы

Свет золотистой змейкой рассеял тьму

И, пустоты зловещей стирая пятна,

Спрятался в пыльных складках глухих портьер.

На самодельной тумбочке прикроватной

Чтение на ночь - Теннисон и Бодлер.

Розовая ночнушка на спинке стула,

Пара пушистых тапочек на полу.

Кошка по кличке Барби давно уснула,

Шнауцер Кен тихонько сопит в углу.

Пуще неволи, страха сильней - охота

К темам запретным и перемене мест.

На покрывале шелковом «Книга Тота»,

Карты Таро составили Кельтский крест.

Путь в никуда, точнее тропа куда-то

В призрачный мир, где каждый тебе не рад.

Мелом очерчен круг на полу дощатом.

В зеркале — ночь, но только на первый взгляд...

...Белое платье, плечи покрыты шалью. Храма руины, сзади дремучий лес. Девочка, настоящее Зазеркалье мало напоминает страну чудес. Здесь не живут ни Дороти, ни Алиса, здесь не построит город Великий Оз. Вместо красотки Барби - ручная крыса, вместо любимца Кена - кудлатый пёс.

Ты осторожно к храму шагаешь через дикий кустарник, мимо надгробных плит. «Господи… Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen…” У ног скулит жалобно пёс. «...Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua…” Всё злей и злей ветер. За каждым шагом следят угрюмо чьи-то глаза с расколотых витражей.

Мрачен центральный неф, ты дрожишь в ознобе. Кажется, что под своды пришла зима. Девочка, ты одна... Этот мир способен лишь разлучать и тихо сводить с ума.

Завтра тебе исполнится восемнадцать - время веселья, шуток и озорства. Девочка, мысли склонны овеществляться, если добавить чуточку колдовства и захотеть.

Зачем же, скажи на милость, ты привечала тьму, отрицая свет. Это ли мир, в который ты так стремилась, и о котором грезила столько лет? Не упивайся скорбной своей юдолью. Крысе шепни, голодному псу скажи, мол, это падать страшно, упасть — не больно. Просто на полуслове споткнется жизнь.

Девочка, ты привыкнешь, поймешь какому богу молиться, где находить друзей. Стоит хоть раз назвать это место домом, станет полегче, станет чуть-чуть теплей...

...В комнате рассвело, на пустой постели,

В сладких объятьях ласковой тишины,

Сонные Кен и Барби подушку делят

И о хозяйке видят цветные сны.

И ничего не кажется им зловещим.

И никаких не видится им обид...

Зеркало не разбилось, но сетью трещин,

Как паутиной, старый трельяж покрыт...

...Девочка, будет страшно. Ты в полной мере горе познаешь горькое, но поверь, в тот самый миг, когда закрывались двери, рядом с тобой открылась другая дверь. Путь к ней лежит по тропам звериным между явью и сном, желанием и судьбой.

Ключик в тебе, а имя ему — надежда. Падай и поднимайся, но будь собой...