НЕ ДРЁМА, А ДЕЙСТВИТЕЛЬНАЯ ЖИЗНЬ

( ШКОЛА МОЛОДОГО МАРКСИСТА )

«Если бы мне дали возможность заснуть на сто лет и проснуться при полной победе коммунизма во всём мире, то я бы от этого отказался, потому что борьба за коммунизм для нас, старых подпольщиков, ценнее, чем коммунизм, упавший с неба, без всяких наших усилий».

( Из письма Петра Заломова к Г.Я.Козину от 29 августа 1940 года).

ДВА КОММУНИЗМА – НЕ ПУТАТЬ ОДИН С ДРУГИМ !

Кажется, что слова эти – живого прототипа Павла Власова из горьковского романа «Мать» – теперь уже принадлежат прошлому. В самом деле, нет или почти уже не осталось героев революционного подполья. Уходят из жизни целые поколения боровшихся за социализм и утверждавшие его в ходе острой классовой борьбы. Да и сам социализм теперь представляет собой целую мировую систему, к которой тянутся все честные люди современного человечества.

Это, безусловно, так. И всё же партия ставит вопрос о том, что нам сегодня нужно «больше социализма». Вот почему кое-что существенное, по поводу чего и были высказаны эти слова, осталось Что именно?

По-прежнему осталось различие между теми, кто готов «заработать себе коммунизм» сам, и теми, кто добродушно ожидает его «во сне». Перестройка на ускорение в развитии социализма – это этап и коммунистического созидания. И различие это превратилось сегодня в настоящее размежевание: между теми, кто борется за перестройку, и теми, кто «доброжелательно» забалтывает её.

Иначе не может и быть. Ведь коммунизму в принципе противопоказан всякий сон души. Напротив, ему нужна страсть. А «коммунистический» сон души – это блаженное состояние тех, кто славословит вместо того, чтобы делать, кто «верит» вместо того, чтобы «понимать», или фантазирует вместо того, чтобы трезво мыслить.

Как бы предвидя всё это, Пётр Заломов писал: «В конце-то концов мы побеждаем не красноречием… Идейный коммунист не может «красиво болтать», а за его красивыми словами всегда скрывается ещё более красивая большая работа. Что касается «болтунов», то они всегда были и всегда будут».

Вот одним-то из проявлений такой болтливости на почве коммунизма и является фантазирование о будущем коммунистическом «рае». Сладостное, как маниловские мечты о хрустальном мосте. Однако коммунизм – в высшей степени практическое движение , решающее практические задачи с помощью практических же средств. Потому-то и возник он как сознание, а затем как строгая наука того класса современного человечества, который по самому своему общественному положению занят практическим обустройством всей нашей , а потому и своей собственной жизни. Возник как наука рабочего класса, проясняющая ему условия его собственного и, следовательно, общечеловеческого освобождения.

Сегодня мир насчитывает более пяти миллиардов человек. 660 миллионов из них составляют рабочие, производящие примерно три четверти мирового общественного богатства. Да и последняя четверть, производимая не ими, всё же создана теми орудиями труда, что сработаны в промышленности. Словом, всё современное человечество живёт либо благодаря, либо за счёт труда рабочих. И суть его не просто в «производстве вещей». Главная задача этого всемирно-исторического труда – строящийся коммунизм.

«Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразовываться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение…», - писал Карл Маркс. Фантазирование о грядущем райском будущем классики марксизма рассматривали как духовное филистёрство. То есть мещанскую эксплуатацию революционного мировоззрения пролетариата.

… Ну, а уж в райский-то, мещанский коммунизм без конфликтов, проблем и борьбы готов податься кто угодно, даже дюжий капиталист. Как же, конкуренция, забастовки, инфляция , кризисы и кошмар банкротства – словом, нервная, тяжелая жизнь, что ни говори… Не случайно в Коммунистическом манифесте в главе «Социалистическая и коммунистическая литература» его авторы свели в одну странную компанию брюзжащего феодала и проповедующего царство божее христианского попа, мелкого буржуа и разглагольствующего о человеческой сущности профессора-краснобая, крупного буржуа и гениальных фантазёров Сен-Симона, Фурье и Оуэна. Компания эта странная лишь на первый взгляд. Ибо роднит большинство из них одно желание – «въехать на чужом горбу в будущий рай». Или уж в крайнем случае устроить свои сегодняшние мелкие делишки , но, так сказать, «от имени и по поручению этого рая».

Словом, есть коммунизм и «коммунизм»! Есть коммунизм пролетарский или научный, направленный на действительное решение действительных жизненных проблем. Но решения их под углом зрения интересов передовой части рабочего класса. А есть коммунизм непролетарский, или "«фантазирующий"» и потому-то собирающий под своими знамёнами всякую буржуазность, недомыслие и мещанство. Не путать один с другим! -–всегда предостерегали Ленин, Энгельс и Маркс.

Впрочем… Впрочем никто и не ставит под сомнение такую психолого-эстетическую способность человека, как «воображение». Ведь ф а н т а з и я «фантасме» - тоже рознь! Воображение не «ради» мышления, а «вместо»… мысли – вот предмет всегдашней теоретико-познавательной заботы марксизма-ленинизма, его важнейший «санитарно-гигиенический» мотив.

ПОНЯТИЕ ВСЕХ ПОНЯТИЙ

Коммунизм, писал молодой Карл Маркс, есть «решение загадки истории, и он знает, что он есть это решение». Другими словами, всякий настоящий коммунист – это коммунист непременно сознательный. Тот, кто продуманно, а не понаслышке владеет центральным понятием своего коммунистического мировоззрения – понятием коммунизма. А такое вот «понятие всех понятий», в философии логически ответственной, издавна именовалось идеей. Человека, ею владеющего, называют человеком «идейным». Характеризуя его, тот же Маркс говорил так: «Идеи…, которые овладевают вашей мыслью, подчиняют себе наши убеждения и к которым разум приковывает нашу совесть, - это узы, из которых нельзя вырваться , не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им».

В чём же признак коммунистической идейности, проявляющей себя не столько в словах, сколько в чувствах, мыслях и делах? Иначе говоря, какова логически основная идея коммунизма?

В работах классиков марксизма-ленинизма мы находим ряд обобщающих формул на этот счёт. Вот важнейшая из них: «После того, как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда, когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда, когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни, когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы, и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своём знамени: «Каждый по способностям, каждому по потребностям!»

Мысль эта широко известна. Правда, зачастую её воспринимают просто как развёрнутое п е р е ч и с л е н и е того, из чего состоит коммунизм. При этом порой даже считается так, будто коммунизм – это «когда много всего»… Но ведь если ты «пересчитаешь» кое у кого в с е волосы на его голове, ты вовсе не поймёшь, ч т о это за человек! Так и с коммунизмом – это не общество всеобщего потребления, а общество всеобщего созидания.

«Когда много всего…» – тот ли это «демон», за которого стоит бороться? Нет, не тот! Ибо, как говорится, скучно и нудно драться за медную пуговицу от штанов.

За что же тогда? Дать ответ на этот вопрос – и значит определить основную идею коммунизма.

Переход человечества от «предыстории» к подлинной человеческой истории – так обозначил её Маркс. Скачок человечества из царства необходимости в царство свободы – определил её Фридрих Энгельс, где люди в полной мере обретают свою человеческую сущность.

Труд есть сущность человека – с этим принципом науки о человеке согласны сегодня все. Если его хорошенько и добросовестно продумать, то он помог бы нам многое и многое объяснить. Внимательный читатель наверняка заметил, что в приведенной выше формуле марксизма чёткая грань между «коммунизмом» и «не-коммунизмом» проходит именно по линии общественного разделения человеческого труда. И вот почему.

Если труд есть сущность человека, то общественное разделение труда есть не что иное, как общественное разделение («раздробление») человеческой сущности. Ибо «вместе с общественным разделением труда разделяется и сам человек» – так пояснил эту ситуацию «Анти-Дюринг».

Жизнь свидетельствует, что деление это и сегодня весьма разнообразно. На труд умственный и физический; целеполагающий (предписывающий) и исполнительский; город и деревню; наконец, на труд как деятельность по добыванию средств к жизни и на творческую деятельность как самую достойную человека жизнь…Оно-то, это разделение общественного труда, и лежит в основе всех известных человечеству видов частной собственности на человеческие способности. Порождает различные формы уродства и человеческой несвободы.

Например, «противоположность между городом и деревней , - говорит К.Маркс, - выражает в наиболее резкой форме подчинение индивида разделению труда и определённой навязанной ему деятельности, - подчинение, которое одного превращает в ограниченное городское животное, а другого – в ограниченное деревенское животное». Нечто подобное же рождает «деление» умственного и физического труда: «Голова профессора Доуэля» – тому пример весьма красноречивый, хотя и фантастический. А это как раз и есть тот случай, когда между «мыслью» и «фантасмой» – никакой научной разницы нет: обе они добросовестно свой предмет и отражают, и его выражают.

Это разделение человеческой сущности и рождает в рамках «человеческой предыстории» то общественное «устройство», что получило в марксизме-ленинизме наименование «царства необходимости». Общим законом его организации выступает деление людей на классы. Ибо, как учит научный социализм, в основе деления общества на классы лежит закон общественного разделения труда.

В некоммунистическом обществе для того, чтобы имел возможность развиваться один человек, должен остановиться в своём развитии другой. Или же, дабы развивать одну свою способность, он должен обречь на деградацию способность другую. Словом, ограниченность и несвобода других обрекает меня на свою собственную ограниченность и несвободу, - таков закон «царства необходимости»… А иначе и быть не может! Ведь людей м н о г о, а человеческая сущность – ОДНА. И все мы - ч л е н ы этой с у щ н о с т и. Как действительные, так и недействительные…

Свобода – закон бытия коммунизма. Именно здесь прекращается борьба за отдельное существование. Тем самым человек теперь – в известном смысле окончательно – выделяется из царства животных и из звериных условий существования переходит в условия действительно человеческие. А потому коммунизм представляет собою такое общественное состояние, когда свободное развитие каждого является условием свободного развития всех.

РЕШАТЬ ЗАДАЧИ ОБЩЕГО ТРУДА

Вот если бы я жил при коммунизме, то уж тогда-то… А сейчас дело другое. Реалистами, дескать, надо быть!

Знакомое рассуждение? Ещё бы! И хоть оно совсем не ново, но распространено, надо сказать, весьма и весьма. На что оно похоже? По мнению Фридриха Энгельса, на старые «коммунистические» рассуждения… мелкого буржуа. «Даже если они и придут к нашим взглядам, - пишет Энгельс, - то скажут: конечно, коммунизм – это окончательный выход, но до него ещё далеко, он будет осуществлён, может быть, через 100 лет, иными словами: мы не собираемся трудиться ради его осуществления ни при своей жизни, ни при жизни наших детей».

«Детство» и «Коммунизм» – это разные субстанции, проще говоря… В этом - суть «буржуазности как таковой». Той самой все-буржуазности, которая «забывает» под благовидным предлогом, что proles (отрасль: дитя, сын, потомок…) – это-то как раз д е т с т в о и есть! И которая поэтому, хоть и является тоже членом человеческой сущности, но тем не менее, является её (сущности) «недействительным членом».

Путь к коммунизму всегда индивидуален. Ибо никто не пройдёт его за тебя самого В то же время путь этот всегда принципиально общий. Так как, помимо с у т и самого коммунизма, ни другого пути, ни другого средства к нему – нет. В философии это положение вещей именуется «энтелехейей». В состоятельной психологии, педагогике и истории – софио-генезом личности и софио-гонией. В этике – «этосом». А в научной социологии именуется «социо-генезом» и солидарной политической борьбой.

Обычно считают: для того, чтобы разобраться в коммунизме, следует быть как минимум профессором научного коммунизма. Что ж, очень может быть. Но далеко не обязательно и не всегда. В октябре 1920 года , выступая перед голодной и в большинстве своём неграмотной , но боевой комсомольской молодёжью, В.И.Ленин с исчерпывающей основательностью и полнотой смог разъяснить ей, что такое коммунизм. И она вполне сумела его понять.

…Чтобы понять, что есть круг, его следует начертить. Чтобы понимать вещь, её нужно просто делать. И тогда знание проявит себя прежде всего на кончиках пальцев, а не просто на кончике пера или языка. Так примерно три века тому назад сформулировал свою мысль философ Бенедикт Спиноза. И по сию пору она является главным принципом всякой научной теории человеческого знания. В том числе и знания коммунизма. Другими словами, понимает коммунизм лишь тот, кто за него борется…

«Делать коммунизм..» Что это значит? Значит уметь о б ъ е д и н я т ь свой труд. «Решать практически ту или иную задачу общего труда», - ответил на этот вопрос Владимир Ильич.

Примеров подобного решения наша сегодняшняя жизнь знает немало. Самый свежий из них - так называемый «эффект Травкина». В его основе лежит коллективный подряд. Всего за один 1985 год убыточный со дня основания трест Мособлсельстрой-18 вдруг получил полтора миллиона рублей прибыли.

Но деньги не само-цель. Они лишь всеобщая форма стоимости, которая предметно демонстрирует продуктивность абстраетного труда. Её-то деньгами и «учитывают» ради т.н. потребительной стоимости в общественном фонде утилитарно-полезных человеку и человечеству «вещей». Так и здесь: подряд дал строительной продукции в полтора раза больше, чем за 1984 год. Производительность труда увеличилась на 20 с лишним процентов. Средняя зарплата возросла на 11, а себестоимость снизилась на 12 процентов. И всё это при прежней материальной базе.

Хозяйственно-политическим органом такого радикального обобществления живой самодеятельности трудящихся, когда они сами решают, как им соединять свою живую способность к труду с орудиями и средствами производства, является в тресте «хозяйственный совет». Это в нём и при помощи него обеспечивается преобладание Человека – над «рабочей силой», или, говоря языком марксовой философии богатства, решительная гегемония труда «всеобщего» - над «абстрактным трудом».

В строго научном смысле этого слова подобная «гегемония» - и есть коммунизм.

…Как-то размышляя о перспективах рода человеческого, немецкий философ Иммануил Кант сказал: «Счастье – это такое состояние разумного существа в мире, когда всё в его существовании происходит согласно его воле и желанию». Коммунистическое обобществление человеческого труда как раз и строит такие отношения между людьми, когда сами они являются хозяевами накопленного ими человеческого труда, то есть созданных ими самими условий человеческой жизни. А устройство именно таких вот общественных отношений разумных существ – это есть строй человеческого счастья, строй коммунизма.

В. МОЛЧАНОВ, преподаватель Свердловского медицинского института, кандидат философских наук.

«На смену!», 14 января 1987 года, тираж 175000.