Любимые стихи выкладываем... | страница 11

сегодня наткнулась. понравилось.

Размышления в средневековом стиле......

Душа моя, зачем колоть

Стрелой любви её же плоть?

Ведь может статься,

Что разгневится Купидон,

У нас отнимет счастье он

За святотатство.

Меня на слове не лови,

Хоть это слово - о любви.

Той, что отведал.

С кольцом и птица не вольна

Взлететь из сил последних на

Седьмое небо.

Имею честь тебя просить

Женой НЕ быть!

У любви - свой закон,

Лишь его будем чтить.

Состарившись от суеты,

Стоит Венера у плиты

В ночной рубашке.

Она гадает, и с руки

В салат слетают лепестки

Её ромашки.

Ты мне нужна не для услуг,

Среди служанок и прислуг

Любви не место.

Любовь останется со мной

Вечно невенченной женой,

Всегда невестой.

Имею честь тебя просить

Женой НЕ быть!

У любви - свой закон,

Лишь его будем чтить.

Куда как проще и верней

От черных глаз до черных дней

Упечь в варенье

Запретный плод, его искус.

Но сладкий привкус смажет вкус,

Начнет броженье.

Среди хлопот и суеты

Свободу потеряешь ты

Быть той, что прежде.

Останься , ради нас двоих,

Хозяйкой помыслов моих,

Мечтой, надеждой...

Имею честь тебя просить

Женой НЕ быть!

У любви - свой закон,

Лишь его будем чтить.

Ж.Брассанс, перевод - (с)

 

снова Любимый Город

Бесконечные ленты улиц,

Воздух с привкусом мандрагоры...

Я смотрю на тебя любуясь,

Мой безмерно далекий город.

Я блуждаю тропой бескрылых.

Я считаю шаги до встречи.

Словно время лишилось силы.

Словно бархатный вечер вечен.

Я целую горячий камень -

Каждый дюйм мостовой оправы.

Прикоснуться к тебе руками

Даже Смерть не имеет права.

Отпечатки ладоней стенам

Я вручаю в обмен на тайны.

Я вернусь к тебе непременно

После стольких земных скитаний.

Я вернусь к тебе очень скоро

Беззаботней, живей и краше,

Мой бессмертный любимый город.

Мой единственный не предавший...

© Copyright: Вивиана

 

А ты молчишь. И режут рифы,

И карандаш ломает грифель,

Сбиваясь, тухнут в строках рифмы,

И гонит мысли ускоритель.

Твой тихий голос в голове,

И громко тикают минуты,

Разбавив чувства в шутовстве,

Душевные скрывая смуты.

А солнце греет подоконник,

И в небе бродят тучи-кони,

И намечтая, сверив сонник,

Я протяну к теплу ладони.

Колонки нежно джаз бормочут,

Работа, март, и все некстати,

А чайки в вышине хохочут,

И кошки бродят на закате.

На кухне свежим пахнет чаем,

С мелиссой, ноткой бергамота,

Мы друг от друга отучаем,

А вспомнив, мучает икота.

Ведь всем по вере, по сюжету,

И очень редко по желанью,

Но невозможно по совету

Поддаться этому молчанью.

Марина Бойкова

 

Навеяло кликушами..

Случай в сибири.

Пока пою, пока дышу, любви меняю кольца,

Я на груди своей ношу три звонких колокольца.

Они ведут меня вперед и ведают дорожку.

Сработал их под Новый Год знакомый мастер Прошка.

Пока дышу, пока пою и пачкаю бумагу

Я слышу звон. На том стою. А там глядишь - и лягу.

Бог даст - на том и лягу.

К чему клоню? Да так, пустяк. Вошел и вышел случай.

Я был в Сибири. Был в гостях. В одной веселой куче.

Какие люди там живут! Как хорошо мне с ними!

А он... Не помню, как зовут. Я был не с ним. С другими.

А он мне - пей! - и жег вином. - Кури! - и мы курили.

Потом на языке одном о разном говорили.

Потом на языке родном о разном говорили.

И он сказал: - Держу пари - похожи наши лица,

Но все же, что ни говори, я - здесь, а ты - в столице.

Он говорил, трещал по шву: мол, скучно жить в Сибири.

Вот в Ленинград или в Москву...

Он показал бы большинству

И в том и в этом мире.

- А здесь чего? Здесь только пьют.

Мечи для них бисеры. Здесь даже бабы не дают.

Сплошной духовный неуют

Коты как кошки, серы.

- Здесь нет седла, один хомут.

Поговорить - да не с кем.

Ты зря приехал. Не поймут.

Не то, что там - на Невском.

- Ну как тут станешь знаменит -

Мечтал он сквозь отрыжку.

Да что там у тебя звенит?

- Какая мелочишка?

Пока я все это терпел и не спускал ни слова,

Он взял гитару и запел. Пел за Гребенщикова.

Мне было жаль себя, Сибирь, гитару и Бориса.

Тем более, что на Оби мороз всегда за тридцать.

Потом окончил и сказал, что снег считает пылью.

Я встал и песне подвязал оборванные крылья.

И спел свою, сказав себе: - Держись! - играя кулаками.

А он сосал из меня жизнь глазами-слизняками.

Хвалил он: - Ловко врезал ты по ихней красной дате.

И начал вкручивать болты про то, что я - предатель.

Я сел, белее, чем снега. Я сразу онемел как мел.

Мне было стыдно, что я пел. За то, что он так понял.

Что смог дорисовать рога, что смог дорисовать рога

Он на моей иконе.

- Как трудно нам - тебе и мне - шептал он,

Жить в такой стране и при социализме.

Он истину топил в говне.

За клизмой ставил клизму.

Тяжелым запахом дыша,

Меня кусала злая вша.

Чужая тыловая вша.

Стучало в сердце. Звон в ушах.

- Да что там у тебя звенит?

И я сказал: - Душа звенит. Обычная душа.

- Ну ты даешь... Ну ты даешь!

Чем ей звенеть? Ну ты даешь -

Ведь там одна утроба.

С тобой тут сам звенеть начнешь.

И я сказал: - Попробуй!

Ты не стесняйся. Оглянись. Такое наше дело.

Проснись. Да хорошо встряхнись. Да так, чтоб зазвенело.

Зачем живешь? Не сладко жить. И колбаса плохая.

Да разве можно не любить?

Вот эту бабу не любить, когда она такая!

Да разве ж можно не любить?

Да разве ж можно хаять?

Не говорил ему за строй. Ведь сам я - не в строю.

Да строй - не строй. Ты только строй. А не умеешь строить - пой.

А не поешь - тогда не плюй.

Я - не герой. Ты - не слепой.

Возьми страну свою.

Я первый раз сказал о том, мне было нелегко.

Но я ловил открытым ртом родное молоко.

И я припал к ее груди, я рвал зубами кольца.

Была дорожка впереди. Звенели колокольца.

Пока пою, пока дышу, дышу и душу не душу,

В себе я многое глушу. Чего б не смыть плевка?!

Но этого не выношу. И не стираю. И ношу.

И у любви своей прошу хоть каплю молока.

 

ТОСКА

"Что ты затосковал?"

- "Она ушла".

- "Кто?"

- "Женщина.

И не вернется,

Не сядет рядом у стола,

Не разольет нам чай, не улыбнется;

Пока не отыщу ее следа -

Ни есть, ни пить спокойно не смогу я..."

- "Брось тосковать!

Что за беда?

Поищем -

И найдем другую".

. . . . . . . . . . .

"Что ты затосковал?"

- "Она ушла!"

- "Кто?"

- "Муза.

Всё сидела рядом.

И вдруг ушла и даже не могла

Предупредить хоть словом или взглядом.

Что ни пишу с тех пор - все бестолочь, вода,

Чернильные расплывшиеся пятна..."

- "Брось тосковать!

Что за беда?

Догоним, приведем обратно".

. . . . . . . . . . . . . .

"Что ты затосковал?"

- "Да так...

Вот фотография прибита косо.

Дождь на дворе,

Забыл купить табак,

Обшарил стол - нигде ни папиросы.

Ни день, ни ночь -

Какой-то средний час.

И скучно, и не знаешь, что такое..."

- "Ну что ж, тоскуй.

На этот раз

Ты пойман настоящею тоскою..."

Константин Симонов

 

Сыпь, гармоника! Скука... Скука...

Гармонист пальцы льет волной.

Пей со мною, паршивая с**а.

Пей со мной.

Излюбили тебя, измызгали,

Невтерпёж!

Что ж ты смотришь так синими брызгами?

Или в морду хошь?

В огород бы тебя, на чучело,

Пугать ворон.

До печенок меня замучила

Со всех сторон.

Сыпь, гармоника! Сыпь, моя частая!

Пей, выдра! Пей!

Мне бы лучше вон ту, сисястую,

Она глупей.

Я средь женщин тебя не первую,

Немало вас.

Но с такой вот, как ты, со стервою

Лишь в первый раз.

Чем больнее, тем звонче

То здесь, то там.

Я с собой не покончу.

Иди к чертям.

К вашей своре собачей

Пора простыть.

Дорогая... я плачу...

Прости... Прости...

С. Есенин

 

Я не стал ни лучше и ни хуже.

Под ногами тот же прах земной,

Только расстоянье стало уже

Между вечной музыкой и мной.

Жду, когда исчезнет расстоянье,

Жду, когда исчезнут все слова

И душа провалится в сиянье

Катастрофы или торжества.

Георгий Иванов

 

Если бог нас своим могуществом

После смерти отправит в рай,

Что мне делать с земным имуществом,

Если скажет он: выбирай?

Мне не надо в раю тоскующей,

Чтоб покорно за мною шла,

Я бы взял с собой в рай такую же,

Что на грешной земле жила, -

Злую, ветреную, колючую,

Хоть ненадолго, да мою!

Ту, что нас на земле помучила

И не даст нам скучать в раю.

В рай, наверно, таких отчаянных

Мало кто приведёт с собой,

Будут праведники нечаянно

Там подглядывать за тобой.

Взял бы в рай с собой расстояния,

Чтобы мучиться от разлук,

Чтобы помнить при расставании

Боль сведённых на шее рук.

Взял бы в рай с собой все опасности,

Чтоб вернее меня ждала,

Чтобы глаз своих синей ясности

Дома трусу не отдала.

Взял бы в рай с собой друга верного,

Чтобы было с кем пировать,

И врага, чтоб в минуту скверную

По-земному с ним враждовать.

Ни любви, ни тоски, ни жалости,

Даже курского соловья,

Никакой, самой малой малости

На земле бы не бросил я.

Даже смерть, если б было мыслимо,

Я б на землю не отпустил,

Всё, что к нам на земле причислено,

В рай с собою бы захватил.

И за эти земные корысти,

Удивлённо меня кляня,

Я уверен, что бог бы вскорости

Вновь на землю столкнул меня.

Константин Симонов

 

Ждать не надо лета, чтоб узнать, что счастье есть.

Ждать не буду лета, чтоб сказать, что счастье здесь.

Я узнала тайну: для надежды, для мечты

Мне никто не нужен. Даже ты.

Апрель у нас в раю с золотыми лучами.

Сентябрь у нас в раю – с серебристым дождём.

Здесь счастье нам дано и в любви, и в печали.

Оно со мной в тот миг, что я плачу о нём.

Будь благословенным, детский смех у нас в раю,

Вешнее цветенье – и первый снег у нас в раю.

Верность и измена, боль и страсть, и тьма, и свет –

Всё здесь есть. Вот только говорят, что смерти нет.

Июль у нас в раю сыплет звёзды ночами.

Ноябрь у нас в раю плачет ночью и днём.

Здесь счастье нам дано и в любви, и в печали.

Оно со мной в тот миг, что я плачу о нём.

Молча смотрит бездна на летящие огни.

Ах, Отец небесный, Ты спаси, Ты сохрани.

У черты последней, жизни вечной на краю

Я скажу: "Оставь меня в раю, у нас в раю.

Ведь там опять весна расплескалась ручьями.

Ведь там опять зима с этим белым огнём.

Оставь меня в раю, средь любви и печали.

Я всё тебе спою, что узнаю о нём".

Ирина Богушевская

 

Нечаянный Прохожий

растаять,

раствориться,

разорваться,

рассыпаться,

взорваться,

и остыть.

или нечаянно остаться

и дальше жить?

не знаю...

клад был назван хламом,

тебе все это малоинтересно.

и пыль под неотлюбленным диваном

вполне уместна...

* * * * *

под солнцем

красный цвет теряет зонтик.

его владелице приходиться грустить.

Вам каждый день его менять? извольте.

а солнце врядли можно отменить.

© Copyright: Нечаянный Прохожий, 2008

Таким не звонят

Таким не звонят, исступлённо боясь ошибаться

на собственный счёт...

Таких узнают не в случайном щелчке папарацци,

но в ком-то еще...

Таким отдают /для сохранности и во владение/

сердце - точь-в-точь...

Таких не пугают злонравием стервы-мигрени

которую ночь...

Таким отвечают улыбкой на каждое слово,

иначе - никак...

Таких не возводят до мачо и до казановы,

но выше стократ...

Таким позволяют оставить ладони на пульсе,

рыдают о них...

Таких вспоминают /до дрожи, порой до конвульсий/.

но больше - других...

С которыми - семьи, путёвки до Сочи/Анапы,

полжизни на кон...

К которым любимые дети с восторгами: "папа",

а в целом - никто...

А Тем не звонят /не из принципа/, просто в блокноте

не те номера...

В делах, на работе, в цейтноте, как на эшафоте,

как будто игра...

* * *

Таким забронирован пропуск в партер откровений-

туманную высь...

О них говорят и скучают; с тоской, с сожаленьем,

и любят - всю жизнь....

© Невзорова Рина

 

Хоть тихим блеском глаз, улыбкой, тоном речи

Вы мне напомнили одно из милых лиц

Из самых близких мне в гнуснейшей из столиц...

Но сходство не было так ярко с первой встречи...

Нет - я к вам бросился, заслыша первый звук

На языке родном раздавшийся нежданно...

Увы! речь женская доселе постоянно,

Как электричество, меня пробудит вдруг...

Мог ошибиться я... нередко так со мною

Бывало - и могло в сей раз законно быть...

Что я не облит был холодною водою,

Кого за то: судьбу иль вас благодарить?

Аполлон Григорьев

 

Так манит.Меня.Твой аромат.Тенью.

Тихо ложится.На тело моё.Закат.

Мягкой ленью.Губы, как солнце.Горячее жгут.

Крови мало.Выпита.Не ищи.Мне тебя.Не хватало.

Обволокла.Жадно пью.Бьюсь.Тонким эфиром.

Запила полынью.Настойку любви.Горькую.

Будто нежным кефиром.Оторвала.

Голову.Себе.И прочим.В вечности.

Зарекалась не творить. Седых пророчеств.

Свет.Возненавидела.И эту твою осень.Тебя мне.

Так хотелось.Обнять.И жить вечно.Очень.

Тоску варила.Обожглась.Посыпала солью.

Лепестками ромашки приправила.И своей болью.

По книгам гадала.Жгла свечи.Мечты мечтала.

На коленях стоял ты.И я.Всё прощала.

А потом измельчила в вино.Оранжевых корок.

Махнула рыжим хвостом.Обняла собой.

Укутала.Навела морок.

Чувствовать мой аромат.Без меня.

Не старайся.Забыть.Перечеркнуть.

Перебить.Не пытайся.

Чужими снами.Другими духами.

Шепотом.Водою.Своими слезами.

Смыть.Я тенью.Давно легла.Под глазами.

На теле.Знаешь.Нам с тобою быть.

Так манит.Тебя.Мой аромат.И ты тенью.

Тихо ложишься.На тело моё.Закат.

Мягкой ленью.Губы, как солнце.Горячее жгут.

Крови мало.Выпита.Не ищи.Мне тебя.

Не хватало.

Бина Богачёва

 

Сперва вдали едва гремело,

а после всё заволокло.

и капли первые несмело

забарабанили в стекло.

И вот в саду раскаты грома,

и сонно ясени скрипят...

Пусть дождь идёт, пока мы дома,

и наши дети сладко спят,

пока скамейки опустели,

и черён двор и нелюдим,

и мы лежим уже в постели,

и в темень черную глядим.

Пока мы глаз не закрываем,

и смотрим в темень, и пока

мы уплываем, уплываем

туда, где гром и облака.

и наши звезды нас венчают,

и нам растаться не дают.

и наши ветры нас качают,

и наши грозы нам поют.

и обнимает нас истома,

и мир дремотою объят...

Пусть дождь идёт, пока мы дома,

и наши дети сладко спят,

пока внизу,меж деревами

гремят и рушатся миры

и сокрушенно головами

качают желтые шары.

Юрий Левитанский

 

Ну что же зубы? Ясно - не балуй.

Да без зубов-то мягче поцелуй.

И что там око, ежели планида

из рук твоих отведать цианида?!

Враги смягчатся, благодарны станут,

что цианид ты сдобрила сметаной,

и не пожидилась скормить врагу

отборную такую курагу,

что даже здесь (отметить - в самый раз)

для щедрости есть место и добра,

и злость в себе решатся извести,

чтоб прохрипеть последнее прости.

 

Она его любила...и забыла...

она его повторно повстречала...

она его, конечно, не узнала,

поэтому, повторно полюбила...

она любить подолгу не умела...

она влюблялась чаще, чем страдала...

она б любовь... ников запоминала,

когда б страдать душой она хотела...

она в него влюблялась утром каждым ...

она его ночами забывала...

сей факт она, увы, не сознавала,

и думала - я не влюбляюсь дважды...

 

Оле-Лукойе приходит в полночь

Взрослая девочка вновь не спит –

варит лекарство от всех обид.

Взрослая девочка любит горечь,

кофе и драмы...

Такая сволочь...

Оле-Лукойе вздыхает:

– Здрасти...

Снова-здорово...

Я так устал.

Верно, не ведал и сам Тантал

мук бесполезнее...

Трёт запястья,

прячет отметины грубой страсти

взрослая девочка, чья-то дочь.

Оле-Лукойе устало курит.

Дым повисает на абажуре

и обнимает вкрадчивей гурий.

Взрослая девочка смотрит в ночь.

Ночь безнадёжна – ей не помочь.

Звёзды ломают привычный строй,

зонтик просыпал всю пудру сказок,

вянут фиалки в пузатых вазах,

пахнет пролившейся марсалой –

и начинается день седьмой.

Оле-Лукойе в рассвете тает,

тает и привкус ночных бесед,

взрослая девочка машет вслед –

сонная, странная и смешная.

Оле-Лукойе опять вздыхает:

– Вот... уродилась же – всем чужая...

И проливает на землю свет.

© Copyright: Уже Другая

 

Душа.

В небе луна одинокая

Душу мою неразборчиво

Зазывает и скалится...

Я оденусь, таинственно

Выйду из дому в ночь,

Чтоб понять, что неистово...

Подойду ближе к морю я,

Посмотрю на волну её

Завороженным взглядом глаз...

Всё пойму! Одиноки вы:

Луна, море. Душа моя

Так похожа на вас!!!

 

Она наденет его рубашку,

и станет юной, смешной и нежной,

он очень любит летящий запах

её духов на своей одежде -

прозрачный, тонкий, чуть уловимый,

с едва заметной горчащей нотой,

он очень любит в ней запределье

и то, что кратко зовут "породой".

Он сам не знает, как получилось,

что вдруг сменились приоритеты:

ещё недавно хотел свободы

и тех - холёных, почти раздетых,

и брал - на месяц, ну, два, от силы,

платил по счёту и ставил точку.

А тут... пропал в ней, и потерялся,

и не нашёлся, и это - очень.

И это - очень, и в этом - пламя,

и это - страшно, и в этом - счастье.

... Рукав рубашки сползёт немного,

откроет узость её запястья -

и он вдруг остро и беспощадно поймёт,

что лёгкость исчезнет скоро:

осталась только одна неделя

её свободы - потом укором

меж ними встанет тот, кто имеет

права на эти глаза и губы.

И он торопится быть с ней нежным,

и он так хочет быть с нею грубым,

и он так хочет с ней в запределье,

где нет законов, устоев, рамок.

И это - очень.

И он - зависим.

И это - страшно.

И это - ранит.

Уже Другая

 

Шарль Бодлер

АЛЬБАТРОС

Когда в морском пути тоска грызёт матросов,

Они, досужий час желая скоротать,

Беспечных ловят птиц, огромных альбатросов,

Которые суда так любят провожать.

И вот, когда царя любимого лазури

На палубе кладут, он снежных два крыла,

Умевших так легко парить навстречу буре,

Застенчиво влачит, как два больших весла.

Быстрейший из гонцов, как грузно он ступает!

Краса воздушных стран, как стал он вдруг смешон!

Дразня, тот в клюв ему табачный дым пускает,

Тот веселит толпу, хромая, как и он.

Поэт, вот образ твой! Ты также без усилья

Летаешь в облаках, средь молний и громов,

Но исполинские тебе мешают крылья

Внизу ходить, в толпе, средь шиканья глупцов.