Любимые стихи выкладываем... | страница 16

Я любила твой смех, твой голос,

Я за душу твою боролась.

А душа-то была чужою,

А душа-то была со ржою.

Но твердила любовь:

-Так что же?

Эту ржавчину уничтожу!-

Были бури,

И были штили.

Ах, какие пожары были!

Только вот ведь какое дело-

В том огне я одна горела.

Ржа навеки осталась ржою,

А чужая душа-чужою…

 

Ты - Соломон! Я - Суламифь!

Ты - Александр! Я - Таис!

Пусть все не так. Пусть это миф.

Но были вместе... и расстались.

Прошли века и времена.

Менялись люди, моды, нравы.

Менялись наши имена,

И государства, и державы.

Но помню... уж не знаю как,

Как ты любил меня, Любимый.

И помню, как во всех веках

Была тобою я хранима.

Меня ты девочкою звал,

Балуя женщину-ребенка.

Я помню, как ты целовал,

Каким ты мудрым был, и тонким.

Ты так отчаянно любил!

С такою нежностью и силой!

Неужто ты меня забыл?

Не помнишь девочки ты милой?

Возможно я теперь не та,

Перешагнула я за тридцать...

Тебя морочит суета...

Но образ мой тебе приснится.

И ты проснешься как-то вдруг...

С тоскою в сердце среди ночи.

Припомнишь всех своих подруг,

Которых ты любил...

не очень.

И вдруг отчетливо поймешь,

Что разминулся ты с любовью.

Меня ты вспомнишь...

и найдешь,

И увезешь меня с собою.

Тебе пишу свои стихи.

И их печатают в газете.

Любимый, это от тоски!

Скажи, ты есть на этом свете?

Марина Морская

май 1992г.

 

Сегодня день рождения Анны Ахматовой

Широк и желт вечерний свет,

Нежна апрельская прохлада.

Ты опоздал на много лет,

Но все-таки тебе я рада.

Сюда ко мне поближе сядь,

Гляди веселыми глазами:

Вот эта синяя тетрадь -

С моими детскими стихами.

Прости, что я жила скорбя

И солнцу радовалась мало.

Прости, прости, что за тебя

Я слишком многих принимала.

Анна Ахматова

 

Мы любовь свою схоронили,

Крест поставили на могиле,

"Слава Богу"-сказали оба,

Только встала любовь из горба,

Укоризненно нам кивая,

"Что ж вы сделали? Я живая!"

 

В подвале среди барахла и картонок,

У серенькой кошки родился котёнок.

Беспомощно тычась в пушистую шкурку,

Беспечно сосал он счастливую Мурку,

И кошка, к сыночку прижавшись бочком,

Ласкала шершавым своим язычком.

Негромкую песню ему напевала

И всё целовала его, целовала …

А где-то смеялись и плакали люди,

А где-то из страшных палили орудий,

Политики земли делили на части,

И кто-то мечтал о богатстве и власти.

И только в подвале, под старой доской

Царили гармония, мир и покой...

 

Безысходности белый цвет – черно-алый, до синевы.

Я в порядке. Меня здесь нет. Я - израненный всхлип травы,

Белооблачный шум берез, горько-белая полу-ночь…

Капля крови близка до слез: истекаешь? И я не прочь.

Эта сладкая с**а-жизнь - пополамит наискосок.

Я из тех городских богинь, что стреляют себе в висок.

Я из тех, кто сорвался с гор. Я из тех, кто шагнул в провал.

С каплей пота – душа из пор. Я – начальница всех начал,

Потрясательница основ, свято рушащая мосты.

Я устала от страшных снов, от кошмаров, в которых ты

Оставляешь меня гореть в черно-алом кольце снегов…

Я почти не жива – на треть. Я из тех, неживых, богов.

Безысходности белый плащ мягко кутает белый свет.

Ни к чему говорить: «Не плачь». Я не плачу. Меня здесь нет.

© Ирина Корнетова

Ей было сто лет. А ему сто три года.

Их встречи случались в любую погоду

и чаще всего почему-то по средам.

Он просто звонил, говорил: «Я приеду?»

Вот как-то по средам всегда приезжалось.

И даже когда вдруг она простужалась,

встречались они несмотря на простуду,

поскольку она обещала: «Не буду

дышать на тебя!», но, хоть это ужасно,

дышала. Никак не могла надышаться.

И даже – друг друга они целовали…

К ним мальчик в кафе выходил со словами:

«Садитесь, ваш столик сегодня свободен!»

И это случалось при всякой погоде,

и всё отступало – дела и болезни –

ведь каждая встреча могла быть последней:

сто лет и три года, конечно, не шутки.

Они не хотели терять ни минутки.

Объятия – много теплее, чем пледы.

Они были счастливы каждую среду.

В сто лет как-то глупо влюбляться, жениться.

Но годы бежали от них вереницей.

Объятия – много теплее, чем шали.

Встречались они. И дышали. Дышали.......

Ника Невыразимова

 

- Ты все еще ждешь?

- Да.

- Ты придешь, если я попрошу?

- Да...

(Принцесса стоит смерти)

Сергей Лукьяненко

_________________________

Войдя в библиотеку, я был приятно удивлён

табличкой на стене:

"Умеющим читать - свободный вход"

(Чистовик)

автор тот же

Умеющим читать - свободный вход и касса,

обслужим, и с душой, в предельно сжатый срок.

Табличка на стене?

Да так, цитата часа:

"Умеющим читать - читайте между строк"

Принцесса стоит...

Да, принцесса стоит смерти,

но, знаете, принцесс

пока не завезли.

Готовы подождать?

Рискуете, поверьте: ведь самый

краткий срок - у пламенной любви.

Ах вот как - позвала? Нет, даже попросила?

И вы готовы в бой, мой пылкий юный друг?

Послушайте совет банального кассира -

любовь не нужно ждать, она не стоит мук.

Пустое - проверял на собственном примере:

искал, летел, горел - но оборвался сон,

и долго жизнь была тягучей карамели.

... Вы поняли меня?

... Приятно удивлён.

... А если я не прав?

Дотла прожжённый циник в советчики

не гож пытливому уму,

да и, япона мать, фортуна любит сильных!

... Да и, япона мать, так тускло одному...

Давай на "ты"?

Забудь всё, что услышал прежде:

зовёт - лети за ней сквозь самый гнусный мрак!

Когда никто не ждёт - живёшь уже без стержня,

когда никто не ждёт - вся жизнь уже никак...

Вся жизнь уже под снос - со мной

давно всё ясно,

но ты рискуй!

Лови свой быстротечный миг -

лишь через боль потерь

дано познать нам счастье.

Не слушай никого - живи на "чистовик"!

Уже Другая

 

Сияла ночь

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали

Лучи у наших ног в гостиной без огней.

Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,

Как и сердца у нас за песнею твоей.

Ты пела до зари, в слезах изнемогая,

Что ты одна — любовь, что нет любви иной,

И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,

Тебя любить, обнять и плакать над тобой.

И много лет прошло, томительных и скучных,

И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,

И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,

Что ты одна — вся жизнь, что ты одна — любовь,

Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,

А жизни нет конца, и цели нет иной,

Как только веровать в рыдающие звуки,

Тебя любить, обнять и плакать над тобой!

А.Фет

 

Лишь только смерть исправит положенье.

Подумал я, вкушая в вожделенье

Яд горький и противный,

Который приготовил сам.

И сразу мыслей ход идет активный,

И думаю, как дальше будет там.

И вот приятный свет и коридор,

А дальше вижу в золоте забор.

Врата манят меня безумной силой,

Меня к вратам как ветром подносило.

В душе спокойствие приятное настало,

Вдруг слышу, сердце биться перестало,

И боли нет, и страха нет совсем…

Смотрю, толпа стоит, меня несет ко всем.

Врата отчетливей виднеться стали

Я вижу двое их: одни из стали

Вниманью приглянулись моему,

Другие золотом покрытые с камнями,

В чем разница я как-то не пойму.

И только ближе подлетев, заметил,

Как у златых ворот тропа пуста.

Меня несет к другим воротам ветер,

И ужас охватил меня тогда:

Увидел кровь и грязь, народу миллионы,

Которые идут в те ворота.

И тут я понял всё, и пустота…

P.S.

Почувствовал вдруг боль, по морде кто-то хлещет,

Очухался, смотрю, мужик стоит.

-Какой же ты дебил! Жизнь поколечить легко!- мне этот дядька говорит.

Сквозь мутный взор я вижу белый саван,

И понимаю: доктор здесь стоит.

-Вы, - говорит - товарищ нарколыга, большую дозу приняли специально. Хотя, он говорит, не скажешь с виду, скорее кажется, что парень ты нормальный.

Я оправдания искать себе не стану

И вспоминать всё в ужасе я буду.

Но знаю, если снова я устану,

Я про полет и про врата,

ЗАБУДУ!

 

Юнна Мориц

ЗИМНИЙ ВЕЧЕР

Когда на склоне дня с холодных облаков

Мельчайшая звезда свисает земляникой

И слышно голоса простуженных волков

Оттуда, где леса дрожат на воле дикой,

И снег немнущийся блистает на холмах,

И мнутся сумерки на лестницах в домах,

Где лампы – жёлтые и суп разит петрушкой,

- Я слышу дуновение и взмах

И следом вижу, как с молочной кружкой

Беззубое дитя идет к столу,

И дерево, сочащее смолу,

Нас освещает золотой игрушкой.

Ребенок с кружкой молока в руке

Блаженствует в разодранном чулке

На табурете, сдобренном подушкой,

И смотрит в ёлку, видя вдалеке

Луну на облаке, метель на каблуке,

Дым над избушкой, ветер с погремушкой,

Летанье легкой птицы над кормушкой

И земляничную звезду на стебельке…

Ребенок дует в кружку, остужая

Горячее коровье молоко,

И всюду взором странствует легко,

Любую область мира освежая.

Его лицо, страстей не выражая,

Хранит молчание о доблестях души –

Не маяться и не скучать в глуши,

В тени, в тиши. Масличным светом урожая

Сияет шар на шелковом шнурке,

Луна на облаке и яблоки в кульке,

Одной и той же нитью окружая

Ребенка с кружкой молока в руке

И земляничную звезду на стебельке,

Наш зимний вечер так изображая.

 

Иосиф Бродский

ЭЛЕГИЯ

Однажды этот южный городок

был местом моего свиданья с другом;

мы оба были молоды и встречу

назначили друг другу на молу,

сооруженном в древности; из книг

мы знали о его существованьи.

Немало волн разбилось с той поры.

Мой друг на суше захлебнулся мелкой,

но горькой ложью собственной; а я

пустился в странствия.

И вот я снова

стою здесь нынче вечером. Никто

меня не встретил. Да и самому

мне некому сказать уже: приди

туда-то и тогда-то.

Вопли чаек.

Плеск разбивающихся волн.

Маяк, чья башня привлекает взор

скорей фотографа, чем морехода.

На древнем камне я стою один,

печаль моя не оскверняет древность -

усугубляет. Видимо, земля

воистину кругла, раз ты приходишь

туда, где нету ничего, помимо

воспоминаний.

 

Поздней осени скучища,

Все, что есть идет на убыль,

С каждым днем скуднее пища,

С каждым часом реже зубы.

Износилась жажда тела,

Притупилась сила духа,

Все на свете расхотела,

Засыпающая муха!

 

Порой тебя зовут Колдуньей,

Но я не стану тебе льстить.

Вы Лесть, еще точнее Лгунья,

Вам-то и дня не стоит жить.

Ползи ничтожная зараза,

Ползи, пока еще жива.

Ты не смогла еще ни разу,

Чтоб встав, куснуть, а не лежа.

Хоть и в веках живешь ты все же,

Цена тебе – копейка, грош!

Кому-то нравишься, возможно,

Во мне ж ты вызываешь дрожь.

Колдунья, Лгунья, Лесть, Зараза,

Ты душу красишь в черный цвет.

Неискренняя с лоском фраза,

Что ж царствуй! Лей свой грязный свет

ДЛЯ ВАС, ФОРУМЧАНЕ-ЗАВСЕГДАТАИ!

 

таташа,Вы извините за прямолинейность,но вам просто необходимо обратиться к врачу.Уж не знаю к какому именно-наркологу или психиатру(а скорей всего к обоим).Просто,если человек с удовольствием гадит даже в самой доброй и чистой теме форума-это определенно диагноз.

 

Гадость какая. По-моему, вполне тянет на "оскорбление пользователей".

 

Злой тоской удручена-

К муравью ползет она..

 

Мне нужно на кого-нибудь молиться,

Поверитель, простому муравью,

Вдруг захотелось в ноженьки валиться,

Поверив в очарованность свою.

И муравья тогда покой покинул,

Все показалось призрачным ему.

И муравей создал себе богиню,

По образу и духу своему.

 

Недолго та идилия играла

Пока и муравей вдруг не узнал

Что Цокотуха прошлым летом

Случайно где-то денежку нашла!