Любимые стихи выкладываем... | страница 31

Пошлый романс

Наклоняясь к изголовью,

Обратись ко мне лицом.

Обменяемся любовию,

Перекинемся словцом.

Счастья маленький обрывок

Улетит, как пять минут.

У судьбы на мой загривок

Вечно сыщется хомут.

У меня судьба не злая,

Просто глупая, хоть плачь!

Все летит, куда не зная,

А я вслед за нею вскачь.

Без дороги, как умею,

По болотам хлюпаю.

А роптать никак не смею

На нее, на глупую.

И она, небось, не вправе

Обижаться на меня:

Я ведь ей служу, шалаве,

Лучше доброго коня.

Всю-то жизнь за ней, как мерин,

На веревочке хожу.

И покорен я, и верен, -

Мне бы плакать, а я ржу.

Не прошу награды лишней,

Не страшусь никоих мук.

Мне бы только хвост подлиньше,

Отмахаться чтоб от мух.

Да сберечься б в волчьем поле

От клыков и от когтей,

Да овса бы чуть поболе,

Да поменее плетей.

Михаил Щербаков

На психоанализ напрашиваешься

 

он же:

Я хожу над телефоном безголосым.

Он молчит и мне надежды не бросает.

Выдыхаю я комки тоски белесой,

И они, как клочья дыма, повисают.

Я гляжу на телефон, как на распятье,

Но Христос на нем закрыт дырявым диском.

Где вы, люди? Где вы, люди? Где вы, братья?

Почему вы не заботитесь о близком?

Позвоните мне хоть кто-нибудь! Спросите,

Что гнетет меня и что тому виною,

Благодетель я сейчас или проситель,

И какая нынче женщина со мною.

Позвоните мне! Я жив еще. Но зелен,

И кричу беззвучно, и шатаюсь тенью.

Я, как диск на телефоне, весь прострелен -

Я прекраснейшим стрелкам служил мишенью!

Промахнитесь же хоть раз! Со счета сбейтесь!

Попадите не туда, куда хотите!

Ошибитесь - посмеемся, ошибитесь!

Позвоните мне, прошу вас, позвоните...

 

продолжу...

 

В том Тридевятом, ныне Тридесятом,

Плыл облаков сиреневый туман...

И душами сияли, аки златом,

Прекрасные потомки обезьян.

И я их так любила, так любила –

Почти что всех, почти что всей душой.

А радуга двоилась и рябила

И делалась большою-пребольшой...

Ведь, как запомнишь – так оно и будет.

А станешь проверять – оно уйдёт.

Такие удивительные люди...

А ведь поганый, в сущности, народ.

****

Да что ж такого, что Шостакович? –

Мы тоже можем на табуретке,

Мы тоже можем любую горечь

Вам приготовить в одной таблетке.

Да что ж такого, что льды растают,

Ну, что ж такого, что всех затопит –

Господь всё видит, Господь всё знает –

Грехи прощает, обиды копит.

А может, кто-то ещё родится,

А может, снова замолвит слово,

Ведь, знамо дело, кровь не водица...

А мы такие. Так что ж такого?

Горбовская Е.

 

Не то кровать, не то скамья.

Угрюмо-желтые обои.

Два стула. Зеркало кривое.

Мы входим - я и тень моя.

Окно со звоном открываем:

Спадает отблеск до земли.

Ночь бездыханна. Псы вдали

тишь рассекают пестрым лаем.

Я замираю у окна,

И в черной чаше небосвода,

Как золотая капля меда,

Сверкает сладостно луна.

В.Набоков

 

СТИХИ О РЫЖЕЙ ДВОРНЯГЕ

Хозяин погладил рукою

Лохматую рыжую спину:

- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,

Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник

И скрылся под гулким навесом,

Где пестрый людской муравейник

Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.

И лишь за знакомой спиною

Следили два карие глаза

С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа

Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?

Эх, будь ты хорошей породы...

А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,

Взревел паровоз что есть мочи,

На месте, как бык, потоптался

И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,

Курили, смеялись, дремали...

Тут, видно, о рыжей дворняге

Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин, что где-то

По шпалам, из сил выбиваясь,

За красным мелькающим светом

Собака бежит задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,

В кровь лапы о камни разбиты,

Что выпрыгнуть сердце готово

Наружу из пасти раскрытой!

Не ведал хозяин, что силы

Вдруг разом оставили тело,

И, стукнувшись лбом о перила,

Собака под мост полетела...

Труп волны снесли под коряги...

Старик! Ты не знаешь природы:

Ведь может быть тело дворняги,

А сердце - чистейшей породы!

Эдуард Асадов

 

Саша Бес

История про Кошку и ее Человека

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка

Он был построен в какой-то там –надцатый век.

Рядом жила ослепительно-черная Кошка

Кошка, которую очень любил Человек.

Нет, не друзья. Кошка просто его замечала –.

Чуточку щурилась, будто смотрела на свет

Сердце стучало… Ах, как ее сердце мурчало!

Если, при встрече, он тихо шептал ей: «Привет»

Нет, не друзья. Кошка просто ему позволяла

Гладить себя. На колени садилась сама.

В парке однажды она с Человеком гуляла

Он вдруг упал. Ну а Кошка сошла вдруг с ума.

Выла соседка, сирена… Неслась неотложка.

Что же такое творилось у всех в голове?

Кошка молчала. Она не была его кошкой.

Просто так вышло, что… то был ее Человек.

Кошка ждала. Не спала, не пила и не ела.

Кротко ждала, когда в окнах появится свет.

Просто сидела. И даже слегка поседела.

Он ведь вернется, и тихо шепнет ей: «Привет»

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка

Минус семь жизней. И минус еще один век.

Он улыбнулся: «Ты правда ждала меня, Кошка?»

«Кошки не ждут…Глупый, глупый ты мой Человек»

 

а автор кто

 

Саша Бес

 

Мне сказал один художник:

«Презираю осторожных,

Ну а Вы... Вас, если можно,

Умоляю: осторожно!

Да, как можно осторожней,

Потому что на Парнас

Шли веками вереницы -

Доходили единицы,

А для тех, кто остается про запас

Только горечь и усталость...

Я вот стал по-свински пить...»

Он ушел. А я осталась.

Я не знаю, как мне быть.

Мир прекрасен, небо сине,

Только холод по спине:

Говорят, что Паганини -

Продал душу Сатане.

Горбовская

 

Саша Чёрный

СПОРЫ

Каждый прав и каждый виноват.

Все полны обидным снисхожденьем

И, мешая истину с глумленьем,

До конца обидеться спешат.

Эти споры - споры без исхода,

С правдой, с тьмой, с людьми, с самим собой,

Изнуряют тщетною борьбой

И пугают нищенством прихода.

По домам бессильно разбредаясь,

Мы нашли ли собственный ответ?

Что ж слепые наши "да" и "нет"

Разбрелись, убого спотыкаясь?

Или мысли наши - жернова?

Или спор - особое искусство,

Чтоб, калеча мысль и теша чувство,

Без конца низать случайные слова?

Если б были мы немного проще,

Если б мы учились понимать,

Мы могли бы в жизни не блуждать,

Словно дети в незнакомой роще.

Вновь забытый образ вырастает:

Притаилась Истина в углу,

И с тоской глядит в пустую мглу,

И лицо руками закрывает...

 

Бахыт Кенжеев

***

Не убий, учили, не спи, не лги.

Я который год раздаю долги,

Да остался давний один должок –

Милицейский город, сырой снежок.

Что еще в испарине тех времен?

Был студент речист, не весьма умен,

Наряжался рыжим на карнавал,

По подъездам барышень целовал.

Хорошо безусому по Руси

Милицейской ночью лететь в такси.

Тормознет – и лбом саданешь в стекло,

А очнешься – вдруг двадцать лет прошло.

Я тогда любил говорящих "нет",

За капризный взгляд, ненаглядный свет,

Просыпалась жизнь, ноготком стуча,

Музыкальным ларчиком без ключа.

Я забыл, как звали моих подруг,

Дальнозорок сделался, близорук,

Да и ты ослепла почти, душа,

В поездах простуженных мельтеша.

Наклонюсь к стеклу, прислонюсь тесней.

Двадцать лет прошло, будто двадцать дней.

Деревянной лесенкой – мышь да ложь.

Поневоле слезное запоешь.

Голосит разлука, горчит звезда.

Я давно люблю говорящих "да",

Все-то мнится – сердце сквозь даль и лед

Колокольным деревом прорастет.

А должок остался, на два глотка,

И записка мокрая коротка –

Засмоли в бутылку воды морской,

Той воды морской пополам с тоской,

Чтобы сны устроили свой парад,

Телефонный мучая аппарат,

Чтобы слаще выплеснуться виной –

Незабвенной, яблочной, наливной...

 

Понедельнику посвящается :

Тикки Шельен

Будильник

Я вхожу, как в июльские реки,

в этот летний торжественный лес.

Статных сосен смолистые веки

распахнулись до самых небес.

Он дрожит от тепла земляники,

чабреца и сосновой хвои.

Золотые летучие блики

озаряют чертоги мои.

Я вплываю туда, как царица

под высокий прозрачный покров.

Богомерзкая птица будильник

верещит на меня из кустов.

Неприличное слово. Неприличное слово. Неприличное слово.

 

Роди меня, роди меня еще

хотя бы раз, чтоб я успел вцепиться

в набухшие соски твоих трущоб,

где пыль и кровь. – Роди меня, столица!

Я верю в бога, верю из любви

к той мрачной поэтической идее,

которая о смерти говорит,

как будто о последнем пробужденье.

Роди меня, роди меня опять

меж Трубной и Рождественским бульваром,

где я на лавку лягу умирать,

природу оскверняя перегаром.

Не хватит зла, слова сорвутся в хрип,

наперсток неба выльется на лацкан,

исписанный надрывным матом лифт

обрушится в Аид могилы братской.

Я не успею вылечить невроз,

привитый бытом в местном халифате.

роди меня, роди меня из слез,

запекшихся на Бронзовом солдате.

роди меня от рухнувших церквей,

от идолов, от красных комиссаров,

чьи призраки, шатаясь по Москве,

царапали плащами тротуары.

Я верю в бога, верю вопреки

той пьеске в подражание Мольеру,

где впавшие в безбожье старики

религией насиловали веру.

Роди меня, мне мало прошлых лет,

мне не хватило разума в безумье,

мой некозырный выбитый валет

и суток счастья не набрал бы в сумме.

Забудем, как я падал на газон,

сломав цветы, пробившиеся к солнцу.

Роди меня, роди меня в сезон

осыпавшихся с явора червонцев.

За листья эти буду бить хрусталь

подсвечников на Шаболовской башне!

Роди меня, столичная печаль,

роди меня не завтрашним, - вчерашним.

(Зарегистрируйтесь или Авторизуйтесь)

 

Если путь прорубая отцовским мечом,

Ты соленые слезы на ус намотал,

Если в жарком бою испытал, что почем,

Значит, нужные книги ты в детстве читал.

Если мяса с ножа ты не ел ни куска,

Если руки сложа, наблюдал свысока,

И в борьбу не вступил с подлецом, палачом,

Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем.

 

Ты тот, кого я не хочу терять.

Ты тот, кого я скоро потеряю.

Быть может нас судьба сведёт опять,

Я этого пока ещё не знаю.

Но на судьбу не в силах мы влиять,

И мысленно при встрече повторяю:

Ты тот, кого я не хочу терять,

Ты тот, кого я скоро потеряю.

 

Терять того кто тебе нужен всегда боязно.

 

Дмитрий Быков

Как-то спокойно я вышел из ада,

Ужас распада легко перенес.

Только теперь заболело как надо.

Так я и думал. Отходит наркоз.

Выдержал, вынес — теперь настигает:

Крутит суставы, ломает костяк…

Можно кричать — говорят, помогает.

Господи, Господи, больно-то как!

Господи, разве бы муку разрыва

Снес я, когда бы не впал в забытье,

Если бы милость твоя не размыла,

Не притупила сознанье мое!

Господи Боже, не этой ли мукой

Будет по смерти томиться душа,

Вечной тревогой, последней разлукой,

Всей мировою печалью дыша,

Низко летя над речною излукой,

Мокрой травой, полосой камыша?

Мелкие дрязги, постылая проза,

Быт — ненадежнейшая из защит,—

Все, что служило подобьем наркоза,

Дымкой пустой от нее отлетит.

Разом остатки надежды теряя,

Взмоет она на вселенский сквозняк

И полетит над землей, повторяя:

«Господи, Господи, больно-то как!»

 

И не было встреч, а разлука

Как лезвие в сердце вошла.

Без зова вошла и без стука -

Умна, осторожна и зла.

Сказала я: "Сделай мне милость,

Исчезни! Так больно с тобой..."

"Нет, я навсегда поселилась,

Я стала твоею судьбой".