ЯКОВ ЕСЕПКИН | страница 27

может своё что в стиле Есепкина здесь разместишь?

ладно, пиши без древних русских слов...ведь факт, что те слова тебе недоступны...ать?

 

Ищите сами по форуму - здесь есть несколько моих экспромтов.

 

сливаешься?

ну что ж ...в добрый путь так сказать.свободен.

 

Сливаетесь Вы. Ибо, если Вам нужны мои стихи - Вы их и ищите.
А я забыл даже что и писал-то...

 

ну раз ты так, то я уже забыл...что в этой теме с тобой пересекаюсь...
а Есепкин явно талантище был, правда как то для меня он звучит , стихи его...с шероховатостями, но какой экспромт, какой набор древних слов...

 

Яков Есепкин


Камеи


· «Нетерпимость гениальных современников исторически характеризует общественные формации различных уровней. Наша эпоха не является исключительной в этом смысле. Тем более удивительным выглядит триумф «Космополиса архаики» Есепкина.»

Л. Горовец



I


Каталонские замки пусты,
Вишен феям, сколь милые просят,
На червовых подносах кроты
Молодильные яблоки носят.

Что еще и подать ко столам,
Яд румянит емину витую,
Истекается мел по челам,
Ешьте, гости, морошку златую.

Мертвых негу сковали огни,
Сотемнила Патрисию чадра,
И меж башен, когда ни взгляни,
Всё плывет голубая эскадра.



II


Белоногие феи легки,

Тяжелы одеяния Эты,

Яд с ее вытекает руки,

От него лишь хмелеют пиэты.


На Ордынке июльский пожар,

Мнит желтушный Пиитер высокость,

И сего ли жалеть, бон суар,

Гибнуть бесам за нимф мелоокость.


Ах, мы были певцы, но давно

Истончилися те восзолоты,

Пей, Шуман, со келиха вино,

Где в сиреньях горят камелоты.


III


Зрите, зрите, се мы предстоим

Во звездах и порфирности мая,

И небесные хлебы таим,

И немеем, язмин сожимая.


Апронахи всенощно каждят

И точатся звездами, и тлеют,

Вновь родные круг столов сидят,

Млечность нашу и тени лелеют.


Иль вскричим со траурных виньет,

Иль начинем хотя оявляться,

Где тенета полунощь виет

И юдицы жасмином белятся.


IV


Вновь лиют молодое вино

Аониды в фаянсы литые,

Виноградов цветенье темно,

Лейся, хмель, на сервенты пустые.


Как и вымолвить меловниц сех,

Геометрией волны поверить,

О юниц диаментных власех

Звезды блещут – их снами ли мерить.


Наш тезаурус нощью прелит,

Несть его всетемнее виньеток,

И гляди, лишь серебро белит

Мглу напитанных кровью серветок.


V


Шелест крови разбудит девиц,
А и любят монашенки сводность,
Утром смоется течь с половиц,
Пей, Моцарт, воспевай неисходность.

Монастырские туне балы
Отзвучали, сколь вечерям длиться,
Минуть Клэр веретенной иглы,
Яд течет и не может прелиться.

И смотри, меццониты вертят
Остье бледных детей из столовой,
И чурные канцоны летят
К амальгаме сребристо-меловой.


VI


По устам яд с корицей легко

Претекай, меловые ланиты

Оживили базант и клико,

Веселятся белые юниты.


Волки в поле унывно поют

Иль камены, шелковые юбки

Мглой скитальцев небес обовьют,

Мы воспеним точеные кубки.


Бал еще не окончен, Грие,

Серебристые фижмы тиснятся

Меж лилей на тлетворном остье

И кровавые шелки нам снятся.


VII


Дивы глорию агнцам пеют,

Ко столам подойти не решатся,

Днесь губители нас узнают

В плащаницах и молвить страшатся.


Красный щит о вратах золотых,

Виноград отемнен ли кротами,

Что алкали великих святых,

Сех возбранно касаться перстами.


Се пенаты, сколь небо темно,
Сколь всехмельные белы юдицы,

И лиется, лиется вино

Сквозь уста на пустые стольницы.


VIII


Алчем неб – иудицы одне

Чела пудрят и желтию бельмы

Налиют, заточаясь в окне

Венецийском, глядятся на кельмы.


Ледяные пасхалы отми,

За колоннами пусть хороводят,

И считают еще до семи,

И невест беленами изводят.


Вновь, смотри, тусклый яд возлия,

Хлебы мажут серебром червонным,

И по черни тянут остия

Мелом нашим всегда благовонным.


IX


Разливай хоть червницу, Винсент,
Парики серебристые с клеем
Увием и закажем абсент,
Как над стойками тайно белеем.

Не Крещение ль сех молодит
Меж снегурочек пляшущих ведем,
Вновь за нами Геката следит,
Ах, с балов мы теперь не уедем.

Вейтесь, Иты, успенной воды
Легче кровь, те меловые пудры
Хвоя выбьет -- и в сени Звезды
Сами будете все златокудры.

• В 2019 году в разных странах мира впервые изданы книги запрещенного в СССР культового андеграундного русского писателя Якова ЕСЕПКИНА. Международные авторы – академические критики, литературоведы, слависты – ставят их в один ряд с выдающимися памятниками всемирной литературы. Электронную версию книги «Порфирность», вышедшей в издательском сервисе «Ridero», вы можете приобрести в Интернете на платформах Ridero, Amazon, ЛитРес и партнеров, OZON(электронная и печатная версии).

 

Мда. Честно пытался читать - но ниасилил. Впрочем, я и Бродского-то не очень...

 

Яков Есепкин


Канцоны Урании


· «И вот он, праздник на улицах, авеню библиофилов, помимо «Русского самовара» любящих десерт. Книги Есепкина «Космополис архаики», «Lacrimosa», «Порфирность», «Вакханки в серебре» триумфально завоевывают художественный мир и рынок.»

Р. Салимов


I


Нет парчи – содомитский атлас

Застилайте на жалкие гробы,

Кто и слышал сиреневый глас,

Мертвых ангелов носят утробы.


Из Содома в Коринфы свернем,

Хоть колонские пиры утешим,

На атласах еще мы уснем,

Бледный вершник нам явится пешим.


Свечки вынесут: нощь востречать,

Фрид платками терзать гробовыми,

Лишь тогда и начинем кричать

Со младенцами вечно живыми.


II


Спит в капеллах ночная тоска,

Под луною сребрятся химеры,

Гулких замков печаль высока,

А высоки и ночи размеры.


Сотрезвеем, юнон умирят

Апострофики течные яды,

На холодных камеях горят

С юровыми звездами наяды.


Были смерти этерьи белы,

Истенилась музеев холодность,

Время тлеть – и всезрите, как мглы

Гасит мелом очей наших сводность.


III


Май порфирность еще вознесет,

Из сиреней тогда соявятся

Девы бледные, их ли спасет

Аваддон, перед коим резвятся.


Ах, не плачьте, камены, легки

Мы на вечном помине иль живы,

Цвет чернила впитали штыки,

Паче мая атраменты лживы.


Мел течет с наших гипсовых лиц,

Как посмертные маски беззвездны,

Где порфировой мглою столиц

Окантованы смрадные бездны.


IV


Звезды ль имем, вишневую цветь,

Соявимся в пенаты земные,

Где и мрамор наш белый, ответь,

Кто всестолия знал именные.


Сей июль небосклонен юлам,

Круг мускатность парфянская вьется,

Вин мерцание льнет ко столам,

Звезд хранителям благо живется.


Нас обручники бледные ждут,

Во букетницах лилий порфирных

Вишни спрячем и мел – хоть найдут

Пусть гиады скитальцев эфирных.


V


Се, розарии днесь всетемны,

Тень фиалки взыскует о тени,

Аще ждут фаворитов Луны,

Бейте черные розы на сени.



Что и плакать, нашли по цветам

Иудейских успенных царевен,

Роскошь клумб не идет к высотам,

Ядъ и миро торгуют из Плевен.



Так в эфире цвета не горят,

Мертвым девам бледнеть ли, сех зряши,

Им аромы нещадно дарят

Парфюмерные тусклые чаши.


VI


Яды пей, Фредерик, веселись,

Юность любит шелка с желтизною,

Девы мертвые в танце свились,

Дышат лядвия негой земною.


От ночного полета гиад

Истемнятся дворцовые парки,

Свеч не будет и мраморный сад

Вакх оставит, не чествуя арки.


Сей акрополь и не был воспет,

Нас тоскующий Лувр не дождался,

Лишь путраментный пламень виньет

Аонидами тще соглядался.


VII


Спит Киприда, со темной волной

Льется морок вифанских обеден,

Сладким был дивный август земной,

Царствуй ныне, кто истинно беден.


В майских кущах вольготно ль порхать

Адоносцам, юдицам кургузым,

Сих к августу: свечой полыхать

Всякой Голде с купцом желтоблузым.


Днесь еще убирают столы

Тех пиров ангелки неживые,

И сугатные Иды целы,

И горят по ночам пировые.


VIII


Август, август еще повелит

К всенебесным пирам соявиться,

Аще мертвых юдоль и целит,

Будем нощной трапезе дивиться.


Виждь, серебро по макам ведут,

Много скорби об ангельских чарах,

Нас обручники тихие ждут

В меловых затрапезных тиарах.


Ах, роскошные эти сады,

Что юдоли высокая млечность,

Мы не чаяли неб и Звезды,

И диаментных свеч – во увечность.


IX


Ночь тиха, всеблагая Звезда

Восточает иглицы сувои,

Ах, попались и мы в невода

Вифлеемской таинственной хвои.


Картонажные свечки белы,

Тесьмой пламенной щуки свитые,

Презлатятся русалок юлы

И макушки тлеют золотые.


Шелк течет ли, атрамент свечной,

Денно ль Золушки бьются под мелью,

Виждь еще: сколь вертеп расписной

Пуст и темен за плачущей елью.

 

Яков Есепкин


Коринф


· «После Золотого и Серебряного веков отечественной литературы наступил век Алмазный. Правда, ассоциируется он лишь с фигурой автора «Космополиса архаики», тем более исполинской на вакуумном фоне современности».

И. Соловьев



I


Мел и мрамор с фаянсовых лиц
Докрошит златописная вечность,
Лей, август, хоть бы роскошь столиц
На лилейных старлеток увечность.

Не блюла Финикия венцов,
Одеона во слоте зерцала,
Шелк совьется - виждите певцов,
Коих эта юдоль не взерцала.

Чела наши доселе темны,
Звезды пьем и свечей благовонных
Яд лиется в цариц ложесны,
Опочивших меж шелков червонных.


II


Ах, всевесело Итам кричать,

Желтовицу писать под старизну,

Аще немость, Алипий, молчать

Будем ныне, сочествуя тризну.


Мом устанет смеяться и вот

Шелк чаровниц увиет в серебре,

Пел сугатный Иосиф: кивот,

А басма лишь тиснится на ребре.


Се тавро, яд от масла, Памел

Чресл отравленных смрадная тучность,

Выбьют желтью путраментный мел –

Шелест наш перельется в незвучность.


III


Любят Парки лилеи одне,

Се тлеют паче яствий и неба,

Желть утопим в призрачном вине,

Хватит мертвым емины из хлеба.


Ах, еще ль с двоеперстий сильфид

Желтоватые пудры стекают,

Ах, гонят от столов аонид,

Яко им небеса потакают.


Ничего, ничего не спасти,

Суе царичи ядом фиолы

Преполнили и бьют по желти,

И тлеются лилейные столы.


IV


От жасминов серебро белей,

Ах, судьба ли стучится во двери,

Пироваем сейчас, веселей

Нет подпивших камен, Алигъери.


Божевольные аще легки

Четверговки на вечном помине,

Станем пурпуром тлить васильки,

А очнемся еще в Таормине.


Се июль беспощадный влечет

Сон юдоли, иудиц панады,

И серебро течет и течет,

И жасмином свиты колоннады.


V



Яду сахарным вишням, под эль
И арак стелят черные шелки,
Плачет Эстэр, вздыхает Эдэль,
Круг их пляшут бумажные волки.

Мнится девам земля Сеннаар,
Сколь оцветники неба не имут,
Из юродных выглянем тиар,
Нимб ужель отравители снимут.

Звездных этих веретищ сносить
И дано ли пурпуру юдицам,
Будут, будут оне голосить,
Мрамр идет к нашим каморным лицам.


VI


Снова бледные агнцы бегут,

Пир великого Ирода весел,

Новорожденных чад стерегут

У кровавых злошелковых чресел.


Разлиется атласный сандал,

Пировые возблещут огнями,

Кто и не пил, а желть соглядал,

Пировай с золотыми тенями.


Смерти фоника паче басов,

Феи вывели губы молодниц,

И холодный пожар голосов

Тьма гасит шелком вьющихся модниц.


VII


Прегорчит золотое вино

И лилеи меж яствий блистают,

Аониды ль умерли давно,

Ах, оне лишь царевн сочетают.


Зри, юдоль, божевольных певцов:

Бледен всяк, цвет и выпил кровавый,

Несть на пире алмазных венцов,

Кто левее, сидит, яко правый.


Звезды нощные станут пылать,

Очерствятся емины у Гебы,

И тогдв воскричим – исполать

Здесь вкусившим вишневые хлебы.



VIII


Это кровью фаянс воскаждит,

Пурпур се о трапезе фамильной,

Се и дети детей, и сидит

Рядом Цина с гримасой умильной.


Фарисей ли, обручник – бледней

Всякий гость отравленного мела,

Веселы хороводы теней,

Челядь подлая маки преела.


Здесь и мы всевитийствуем, Феб,

Аонидам кургузым внимая,

И цедим вербный яд, и на хлеб

Мажем пурпур каждящего мая.


IX


Антикварною мглою Мадрид
Фей унижет иль каморной сметью,
Цветит Асия мел для Ирид,
Писем тушь и равна междометью.

Где еще тьмы искать ледяных
Желтых розочек, вишнелавровых,
Па-де-баск танцовщиц площадных
Менестрелей пугает суровых.

Тень Мигеля в одесный Колон
Век летит и биется о мрамор,
И горят во незвездности лон
Мертвых дев свечи тягостных камор.

 

Яков Есепкин


ЛОРЕЛЕЕ


· «В Европе, США, Канаде Есепкина давно и по праву считают ведущим современным русским писателем, одним из главных претендентов на получение Нобелевской премии. Издание в России «Вакханок в серебре», безусловно, можно рассматривать как знаковое событие, хотя сам «мистический советский авангардист» и лидер интеллектуальной фронды его не комментирует.»

Л. Осипов


I


Новолетие, роз голубых

Ангелки мирротечной смолою

Истеклись, где и мы со рябых

Ват следим за душистой юлою.


Ель чудесная, помни о сех

Бледных мытарях ночи портальной,

Звезды с мелом горят на власех,

Яд в безе и во басме хрустальной.


Воск ликующих свеч ангелы

Подсластили, трепещет и вьется

Мрак шаров и червные столы

Яств гадают, кто первым убьется.


II


Веселитесь одесно, юлы,

Нежьте стулия чресл наготою,

Мы хотя пировые столы

Кутией осеребрим свитою.


Сколь терзают рапсодниц шелка

И пифии admodum старлеток,

Алавастры пускай чрез века

Дев тиснят померанцем виньеток.


Милый Франц, се ночные холмы

Капитолия, холмы ль иные,

Сладок пир лишь во время Чумы,

Где блюдут нас Туаны чумные.


III


Ныне вишни с черникой горят,

Золотыя, смотри, истекают

Розы кровию, нас и дарят

Сим – иных к ангелкам ли пускают.


Здравствуй, Смерть, лучший бал согляди,

Манят ядом черничные вина,

Мрамр на лицах крошится, иди

И узри, то скорбей половина.


Дев пугаем крушней меловой,

Тускл вифанский атрамент и течен,

Ах, по Лете и плач юровой

Лишь волнами забвения встречен


IV


Темный мрамор с незвездных ланит

Обием и о Коре явимся,

Что и колокол нощно звонит,

Мы лишь Цинам во пурпуре мнимся.


Что и плакать, вино прелилось,

Шелк невинниц истлел, по кладовкам

Гонит крыс, яко время сбылось,

Вей, Украйна, тенета жидовкам.


Вишни желтые молвят нести

Из подвалов, мы с Иродом вместе

К ним явимся в убойной желти --

Золотить винограды ко сьесте.


V


Золотыя лилеи сорвем,

Людовику венечия милы,

Аще исстари мы не живем,

Пусть резвятся младые Камилы.


И кого победили, смотри ж,

Ли несет финикийские воды,

Тир ли пал, содрогнулся Париж,

Ловят тигров барочные своды.


Гипсы вырвут из темных аллей,

Вновь начинье исцветим пустое,

Чтоб, мрачнея, тризнить веселей,

Как становится желтым златое.




VI


Меццониты вспоют Одеон,

Там встречали нас юные Рузы,

Молью шелки тисненны, лишь сон

Дев чаруют минорные узы.


Ныне царский август прешумел

И оцветники Вакху зерцалом

Честным служат, где юности мел

Сотемнился на вретище алом.


Туберозы шанели нежней,

Капители сию ароматность

Всетаят меж холодных теней,

Облаченных во мертвую златность.


VII


Истомились колодницы, ждут

Юн шелковых, под желтые чресла

Небоценный сакрамент кладут

На Фортуну во пышные кресла.


И какие без яда столы,

Течен мел, но темны фараоны,

Виждь, Египет, иные балы,

Нас и мраморных травят Ционы.


Ита, Низа, Тиана, сюда

Набегайте, хмелеют апаши

От шелков, где точает Звезда

Остия червотечные ваши.


VIII


Яд избрали цари для письма,

Наш путрамент и маков алее,

Троецарствия жаждет Чума,

Днесь ли шелковой петь Лорелее.


И спустимся во цоколи: зреть,

Где юдицы рябые икают,

Не могли от белен умереть,

А оне разве маки алкают.


Вакх, неси ж молодое вино,

Хоть фаянсы виньетой пустою

Обведем, на парчи и сукно

Тьму лия со армой золотою.



IX


Тени роз небовольных пиют

Августовское терпкое брашно,

Ах, зелени еще вопиют,

Умирать подо желтью всестрашно.


Лей, Урания, вина свое,

Благомервых ли ветхие сени

Тленом чествуют, вижди остье:

Се горят наши звездные тени.


Хоть и слезы кровавые мглы

Иззлатят на пустых колесницах,

Воском выбьются алым столы –

Всех нас ангели узрят в червницах.



· Сенсация книжного мира. Впервые на рынке России – легендарная книга культового русского андеграундного писателя Якова ЕСЕПКИНА «ВАКХАНКИ В СЕРЕБРЕ». Приобретайте электронную и печатную версии издания в крупнейшем российском интернет-магазине ЛитРес и у партнеров.

 

Ваша деменция отягощена парамнезией? Бывает...

Так естественно - его "культовая" "поэзия" и отзывы натужно блюющих восторгом "критиков" как раз и рассчитаны на таких как Вы бандарлогов.
А почему "был"-то?

 

Неудивительно. Сказочная хня...

 

Ахинея конечно, но зато при деле человек,не лодырь какой Пусть себе сочиняет, кому от этого плохо?

 

А Вы сейчас кому возражаете?

 

Никому не возражаю, почему обязательно возражать,да и некому особенно. Свое оценочное мнение о творчестве широко известного в узких кругах писателя Есепкина высказал.

 

А, ну если "просто мнение" и "некому", то молчу.

 

Потому что у него мания возражения, это часть болезни - вот он уже понял и говорит "молчу"

 

"Вакханки в серебре" -- вершина русского постмодернизма. Приобретайте в ЛитРес.

 

Не, спасибо. Оно и даром не надо.

 

я почему то очень уважительно отношусь к твоему мнению...

вот только не очень понимаю, что тебе в творчестве других надо? может прояснишь?