ЯКОВ ЕСЕПКИН | страница 36

Яков Есепкин


Застолья у Кибелы


Пятый фрагмент


Иль нагорный келей угасить

Мглой незвездною феям Кибелы,

Яд у Борджиа туне просить,

Леди Макбет емины всебелы.



Иль во круге девятом Аид

Сих блядей ожидает юродных,

Меловые шелка эвменид

Не подходят для ведьм худородных.



Ах, еще их оловки темны

И столовья в атраментах витых,

И сочится чрез дев ложесны

Тусклый мел о шелках ядовитых.



Одиннадцатый фрагмент


Шум златой – новолетья символ,

Дождь его паче волн Идофеи,

Где кифары и арфы, Эол,

Немы, немы чудесные феи.



Станут новые ладить пиры,

Мы тогда и явимся о блеске

И тиарах с Волшебной горы,

Чтоб пеять в изумрудном бурлеске.



Юны бледные Идам солгут,

Кровь на диносах наших превидят

И мелящихся лярв убегут,

Яко царичей те ненавидят.



Четырнадцатый фрагмент


Мелом елочный снег оведут

Хоры ангельских див, геспериды

Сей чудесный атрамент блюдут,

Им шелковия цветят Ириды.



Аще вновь бутафоры пьяны

И юродицы яд соливают

На решетники ночи, их сны

Выжжем серой, зане пировают.



Это пиршество нощных богинь

У Кибелы течется ль, царице,

И следят ангела ворогинь,

Прележащих о ядной корице.

 

Яков Есепкин


Застолья у меловых цариц


Четвертый фрагмент


Мел серебра – всеблагостный мел,

Расточайся, холодная млечность,

О пирах одесных кто немел,

Пусть зерцает их ядов истечность.



Ах, царевны ли мела белей,

Яден флер палантинов червонных,

Иль прекраснее всех и милей

Иродицы в шелках благовонных.



Оглянемся ль: меж фурий снуют

Лярвы тьмы, серебром навитые,

И белену тиады лиют

На пировий столы золотые.



Седьмой фрагмент


Камнетесы ночные ваять

Будут рамена див оглашенных,

Чрез портретников мглу вопиять,

Цветом жалуя нимф совершенных.



Иль юнеток гламурных к столам

Заведут меловые царицы,

Иль угодно еще ангелам

Мускус терпкий вдыхать и корицы.



А начнут юродные стенать,

Пресладясь тьмой и всенощным боем,

Им дадут мертвых гоев узнать –

В черных шелках с кровавым подбоем.



Двадцатый фрагмент


Наливайтесь кармином, столы

Меловые, пусть феи ночные

Див тушуют – одесно белы,

Пусть аромы виются земные.



Ах, колядные таинства, хлеб

Золочено-маковый, емины

Рождества, обитатели неб

Пусть алкают сей мел и кармины.



Иль юдицы шампанским блюют,

Сотаясь меж теней асфоделей,

И червовые снеги тлеют

На диаментных ярусах елей.

 

Яков Есепкин


Застолья у Морты


Четвертый фрагмент


Люрекс бархатный, шелк золотой

И парча: меловые фиады

Веселятся, над хвоей, свитой

Канителью, блистают лампады.



Пирования эти и блеск

Нас и в снах не оставят, царица,

Се глинтвейн и десерты, бурлеск

Емин, чудное озеро Рица.



Иль еще налетят ангела --

Преглядеть воск и трюфели с хмелем,

И увиждят юдиц круг стола,

Зло давящихся мраморным элем.



Двадцать первый фрагмент


Мало вретищ ли царских тлеет,

Их достанет рапсодам, о щите

Всяк и будет, холодность лиет

Ночь ночей, ах, ея соищите.



Иль владыкам темно, Алкиной,

Волн серебром шелковие дышит,

Мы бежали не славы земной,

Иль пирующих челядь услышит.



Блеклы сень и этажи дворцов,

Нам вино подливают Гияды,

И в золотной остуде ларцов

На шелка истекаются яды.



Двадцать восьмой фрагмент


Золоченые рубища в пол,

Се царей иудейских ваянья,

Паче немости бедный глагол,

Дивы Морты ли чают стоянья.



Вновь каменам барбарский музей

Ночь дарит и хрустальные свечи,

Ангела упоенных князей

Опьяняют фигурами речи.



Набегут ко щедрому столу

Тени Ид, суе ль время лукавит,

И Ювента-царице чрез мглу

К винам антики гжель доуставит.

 

Яков Есепкин


Застолья у ночных княгинь


Седьмой фрагмент


Изумрудною тушью ведут

Очи спящих царевен богини,

Феи Ада рифмовник блюдут,

Тьмой сребрятся ночные княгини.



Весело ль белым куклам пеять

Меж скульптур ангелей эфемерных,

К грозовым небесем вопиять,

Чая хладность белен парфюмерных.



И лиется рыданье цевниц,

Траур жгучие носят брюнетки,

И о мгле несомерных цветниц

Ищут нас золотые юнетки.



Десятый фрагмент


Маскерадные платья гияд

Оточенны кровавой тесьмою,

Под золотой лекифиев – яд,

Балевайте с Кибелой немою.



И фурин ли глаголами жечь,

Станем шелк их незвездный уголить,

Паче немости бедная речь,

А и туне юдицам глаголить.



Вновь, Господе, оне пребелы,

О диносах цветятся, алкая,

И мышьячность лиют на столы

Из фарфорников, полных токая.



Четырнадцатый фрагмент


Суе маковки рая белят

Феи неба, смертливые осы

Темных нимф мглой цветочной целят,

В шелке чермном лежат камнетесы.



Мятным хмелем пьянит барбарис

Шелковниц, всякий инок образен,

К Теофилю спешит Беатрис,

Яд любви и коварства заразен.



Станем гостий ночных искушать

Мертвым блеском чумных пирований

И убитых царей оглашать,

Для восторги земных расставаний.

 

Яков Есепкин


Застолья у обручниц


Четырнадцатый фрагмент


Навсикая-царевна огни

Угасит, дотлеются винтажи,

Аониды от млечной стерни

Излетев, осенят бельэтажи.



Хмель в заварники мглы поместим,

Червной глиною выбьем амфоры,

Спишем кровию их, надцветим,

Аще любят гостей бутафоры.



И начнут пировать ангела,

И обручницы жадно сойдутся –

Тлить беленой золоту стола,

Коей диносы неба ведутся.



Двадцать первый фрагмент


Палантины иль шелк золотой

Фей одесных гостей очаруют,

И над елью, серебром витой,

Ангела небесей воспируют.



Ах, менады, рейнвейн и клико

Хоть в заварницы тьмы соливайте,

Небо антики внове легко,

Благодатно еще пировайте.



Внове мраморник полон богов

И герольды Аида искусны,

И червонность кровавых слогов

Излиется на бледные усны.



Тридцатый фрагмент


Снова юдицы пламенный яд

На золоте ритонов мешают,

У превитых серебром гияд

К тайным вечерям нас оглашают.



Зри, Клеменция, этих блядей,

Снисхожденья достойны оне ли,

Рая маковки, шум площадей,

Где чертовки еще не пьянели.



От цветниц виноград соглядим,

Жжет их тени медово-мускатный

Огнь – вино ль ядом неб усладим,

Кровь лияше в атрамент закатный.



• Книги Якова Есепкина стали главным открытием русской и русскоязычной литературы нашего времени, его имя обрело культовый статус. Феномен сочинений и письма Есепкина активно изучается. Последние три года книги писателя бессменно возглавляют сервисные витрины. Сочинение «Lacrimosa» (изд. «Москва», 2019) стало библиографической редкостью и входило в топ-листы наиболее успешных продаваемых книжных новинок. В США и Канаде массово продаются первые два тома пятитомного «Космополиса архаики», «Кривичские лотосы», «Сангины мертвых царевен». Присоединяйтесь к изучению творчества великого современника.

Контакт, информация: mettropol@gmail.com

 

Привет Божена! ты столько лет тут Якова Есепкина постишь, чем он взял то тебя ...так?

 

Яков Есепкин


Застолья у эриний


Седьмой фрагмент


Оттеняет холодность ланит

Павших воев белена эриний,

Нега муссовых тортов пьянит

Мглою дышащих Герник и Циний.



Виждь на столах десерты богинь,

Ах, лавандой полны тарталетки,

Ядно пиршество темных княгинь,

К ним влекутся белые старлетки.



Иль еще соберемся – глядеть,

Как незвездность фарфор источает,

Где урочно певцам холодеть

И серебро кофоны венчает



Тринадцатый фрагмент


Тще из комнат ампирных бежать,

Ярок шелк гробовых почивален,

Мертвых станут цариц ублажать

Юродные, всяк нищий охвален.



Во крови затекутся шелка,

Темных фей навиют костюмеры,

Будет наша юдоль высока,

К нам слетят меловые химеры.



Их лишь бей, тусклый яд веретен,

Пусть хладеют ночные пилястры

И горят меж расписанных стен

Золотые левкои и астры.



Двадцатый фрагмент


Льют столовницы в келихи яд,

Шелк ужасен о персях Аделей,

Мы всенощно ль опять у гияд –

Навиемся атраментом елей.



И вольно темным эльфам чинить

Хлебы мглой, заворачивать суши,

И отравленных ангелей мнить,

И серебрить лежалые груши.



Ах, придем ли и к этим столам:

Фей Аида поит Галилея,

И нимфетки вино ангелам

Доливают, одесно хмелея.

 

Яков Есепкин


Застолья у Ювенты


Второй фрагмент


Веи розовых кукол темны,

Мел их лядвий уголем оточен,

Иль чудесны и млечные сны,

Иль вотуне с Ювентой глаголем.



Див пировия кто соглядал,

Веселись меж фигурниц атласных,

Терпкий мускус здесь гасит сандал,

Благ рифмовник сих усн шумогласных.



Что ж, Ювентас, иродицы злы,

Яд владыкам подносят коханки,

И серебро лиют на столы

В меловых палантинах вакханки.



Пятый фрагмент


Полны кельхи серебром и тьмой,

Яств арому лиет пировая,

Мы ли ныне у Гебы самой,

Вьются феи, столы накрывая.



Ах, меловость десертных емин,

Золотыя эклеры и вишни,

Благодарствуй, истечный кармин,

Муки гоев небесных давнишни.



Лишь иродицы к столам вбегут

Из сеней, аксамитовых кущей,

Им химеры ночные прелгут

О царице, успенных влекущей.



Семнадцатый фрагмент


Мел серебра, тисненых шаров

Благость хвойная, игл веретенных

Тусклый яд – се дворцовье и кров

Огневеющих фурий бестенных.



Иль не этих коварных девиц

Золотили волхвы, под шелками

Юных див тлится огнь меловиц,

Днесь хранимы оне ангелками.



И легко иродицы снуют

Меж диносов, и лепо фурины

О серебряных шелках пеют,

Яд ночной излия в окарины.

 

Яков Есепкин


Застолья у юродиц


Первый фрагмент


Бледных столпников ангели мнят,

Иль Господним копьем уязвимы

Тени, сих лишь ваянья пленят,

Им осанну вспоют херувимы.



Перстней с ядом и хватит на всех

Небодержцев, меловых царевен

Со звездами о темных власех,

Мглою бивших амфорницы Плевен.



Грянет Мании бал, набегут

Лярвы свальные в дьяментный хором –

И мелящихся фей изолгут,

И юродным их выбелят сором.



Девятый фрагмент


Ветхолетие славь, Одеон,

Иль рапсоды пеяли напрасно,

Феям хоров урочен агон

И мгновение всяко прекрасно.



Шумногласые челяди бьют

Драгоценных столовий фарфоры,

Иды тортами с вишней блюют,

Меж хлебовников спят бутафоры.



И юдицы насядут к столам,

О каких лишь мечтали царевны,

И глинтвейн подлиют ангелам

Троеклятые Ханы и Евны.



Двенадцатый фрагмент


Круг девятый юродиц влечет,

С мглой Геката блядей сочетает,

Лей в келихи арму, Звездочет,

Пусть обручников небо считает.



А и белых русалок не счесть

И виллис на пирах Идофеи,

Мертвых Цилий всенощно как есть

Сребролюбием жалуют феи.



Иды ль эти зело веселы

И манкируют черствым хлебовьем,

Прелия темный воск на столы

О колядном девишнике вдовьем.

 

Яков Есепкин


Из эолийских песен


Девятнадцатый фрагмент


Август в диносах яды ль хранит,

Веселись, толока, лишь у Гебы

Яд и дорог, его лишь ценит

Всякий гой, превкушающий хлебы.



Се пиры, золотые пиры,

Се и мы, яко гои, надмирны,

Садов райских взыскуем дары,

Льем о Боге вишневые смирны.



Господь-Бог, серебром навия

Мажордомов и граций всепирных,

Пусть хотя соглядит остия

Черных юдиц из комнат ампирных.



Двадцать седьмой фрагмент


Во парчевниках юдиц таят,

Словно жаб, иудейские вдовы,

И червонною миррой поят

Эвменид, усны фурий ледовы.



Ах, Кармента, хотя бы реки:

Се великие цари земные

И деяния их высоки,

Но рамена у сих ледяные.



В черной слоте богиня молчит,

Нашу гибель шуты прорицают,

И кровавой червицей точит

Свод миров, кои небы зерцают.



Тридцать третий фрагмент


Феи смерти киафами неб

Мглу дворцовий черпают и яды,

Нам эфирный вседарствуют хлеб

Навитые серебром гияды.



Соглянемся ль, юродных овесть

Хоть зеницами в мраморной течи,

Им легко убиваться и цвесть,

Востемнять ханукальные свечи.



И начнут меж фарфорниц златых

Небодарные хлебы черствиться,

И к пирам огласят пресвятых –

Навиенным серебром давиться.

 

Яков Есепкин


Камерные песни меловниц


Восьмой фрагмент


Торты с ядом чудесно белы,

Хвоя внемлет Зефиру ночному,

Ждут меловниц благие столы,

Шелку фей исполать расписному.



Пировать о серебре легко,

Увиенные в мглы палантины,

Девы неб, лейте пунш и клико,

Где и тьма, где ея серпантины.



Иль очнемся – блуждания Ид

Соглядеть под всенощной метелью,

Фей шелка и парчу аонид

Источить золотой канителью.



Двадцатый фрагмент


Мариам и Вероника спят,

Новогодье летит на пороги,

Шелком снов увиенны до пят

Феи елей, в алмазах муроги.



Иль преполним вином алавастр,

Будут пить с нами злые Гияды,

Будет сребро меловое астр

Источать холод терпкий и яды.



И найдутся из комнат своех

Дщери царские, неб полукровки,

И услышат их траурный смех

Обокравшие нищих воровки.



Двадцать седьмой фрагмент


Навивают шелками остье

Бляди свальные, фри меловые,

И одесно сейчас питие,

И царевны, елико живые.



Нощно темные эльфы летят

За русалками, чудны сувои

На шарах, картонажи блестят

Во решетах диаментной хвои.



Сны отринем – иудиц гурма

Чинит кухоны ядом, томится,

И в царевен успенных дома

Поутру с вещунами ломится.

 

Яков Есепкин


Мел и червность


Четвертый фрагмент


Мел атраментный нощно виет

Хвою благую, тортов пастели,

От серебра колядных виньет

Прелиются диаментом ели.



Се златые, златые пиры

Нас чаруют и жалуют мглою

Восковою, нагорья дворы

Шлют пирожные – всяко с иглою.



Тьмой столовниц овеет нагих,

Утонченных, алкающих неги,

И сангины царевен благих

Затушуют кровавые снеги.



Двенадцатый фрагмент


Иды нощность алкают и мел

Белены в яства тайно сливают,

Десно пей, кто целиться умел

Червной мглой, пусть купцы пировают.



Ах, рождественской ночи хвала

И волшебным ея канителям,

Ах, сберемся и мы круг стола,

Отдарим тьму и мел пышным елям.



Будут аще юдицы мелить,

Веясь шелками, ярусник хвои –

И взалкаем: сих туне целить,

Шелк их кровь прелиет на сувои.



Пятнадцатый фрагмент


Торты с вишней, одесных столов

Золотыя десерты, кармины

Хвои млечной, благих ангелов

Пенье дивное, яств керамины.



Се пиры и веселье, Зигфрид

Царскосельских лебедок чарует

Юной статью, шелковие Фрид

Гоев жжет, им альковность дарует.



Длитесь, длитесь, волхвов торжества

О фарфоровом блеске столовой,

Пусть всенощно тлеют кружева,

Истонченные слотой меловой.



• Книги Якова Есепкина стали главным открытием русской и русскоязычной литературы нашего времени, его имя обрело культовый статус. Феномен сочинений и письма Есепкина активно изучается. Последние три года книги писателя бессменно возглавляют сервисные витрины. Сочинение «Lacrimosa» (изд. «Москва», 2019) стало библиографической редкостью и входило в топ-листы наиболее успешных продаваемых книжных новинок. В США и Канаде массово продаются первые два тома пятитомного «Космополиса архаики», «Кривичские лотосы», «Сангины мертвых царевен». Присоединяйтесь к изучению творчества великого современника.

Контакт, информация: mettropol@gmail.com

 

Яков Есепкин


Ночи в Иудее


Девятый фрагмент


Пунш коньячный со ядом таить

Феи смерти накажут менадам,

И белиться, и дев упоить

К раю снов и ночным променадам.



Что царевнам шелковым скорбеть,

Отравленны владетели пиров,

О вине ли и солнце гибеть

Им легко меж дворцовых ампиров.



Будут щедры хлебами цари,

Уклоняться начнут от объятий,

И взалкаем юдольно—смотри,

Господь-Бог, на кровавость их платий.



Двадцатый фрагмент


Не юдицы ль ваяний белей

Херсонесских, ночных статуэток,

Князей чают с оцветом лилей,

Искушаются тьмою виньеток.



Несть парчи, содомитский атлас

Застилайте на столы и гробы,

Тонет ангелей мраморный глас,

Чудищ носят иудиц утробы.



Минет ночь, похмелятся оне,

Дщери выйдут из лон юродные –

Яд мешать в белом крымском вине

И мраморники бить ледяные.



Тридцать второй фрагмент


За червонный орнамент столов

Льется мирра, пеёт Иудея,

Суе ждали Твоех ангелов

Мы, Гоподе, одесно хладея.



Ах, с торговками, с лярвами неб

Их блюстители что пировают,

Ядом чинят виющийся хлеб,

На серветки рейнвейны сливают.



Полн тенями барбарский музей,

Немы статуи в хладе прекрасном,

И сукровица бледных князей

Не видна о мерцании красном.

 

Яков Есепкин


Ночи в Одеоне


Четвертый фрагмент


Звездный ярусник тускл и всенем,

Львиноглавой богини служанки

Пир готовят, его ли минем,

Чайте с хлебами нас, парижанки.



Иль Париж, иль возвышенный Рим

В диаментности ночи хрустальной,

Мы Кибелу еще укорим –

Цвета мало над тьмою портальной.



И найдутся к обсидам ловцы

Человеков из Божьей целины,

И точащие наши венцы

Преувидят за комьями глины.



Седьмой фрагмент


Льют менады златое клико

В дев начинье, ах, гостьи Лаверны,

Умирать ли во чермном легко,

Вас бегут ли хранители скверны.



Пусть юдицы и шелк навиют,

Пусть иродно любовью клянутся,

И амфорники млечные бьют,

И к мышьячным еминам тянутся.



Иль очнемся – на персях белых

Юных граций шелка дотлевают,

И меж вдов упоенных и злых

Лярвы тьмы весело пировают.



Десятый фрагмент


Ирод-царе, се вишни твое,

Се и мрамор, и хлад пасторальный,

Иды тьмой навивают остье,

Жжет столовницы пламень астральный.



И небесные дивы белы,

Куртуазность пеют афинянки,

Веселятся младые юлы,

В цвете снов Женевьевы и Бьянки.



Иль доныне резов Аквилон

И эдемские блещут цесарки,

И оцветные сени Колон

Преливает на темные арки.





Девятнадцатый фрагмент


От сангин и карминов пьяны

Феи ночи, царевны ль рисуют

Ими Смерть, ах, оне истемны,

Взоры тусклые нам адресуют.



Иль устали глинтвейн соливать

В золотые леканы тийяды,

Будем с ними еще пировать,

Осветляя атраментом яды.



И к фарфорницам дивы найдут –

Восхититься армой одеонной,

Где юродные дщери блюдут

Наши тени под слотой червонной.

 

Яков Есепкин


Ночи с богинями


Одиннадцатый фрагмент


Август – месяц Кибелы, гори,

Жаркий огнь, востемняй пировые,

Мы небесные были цари,

Днесь таим кубки неб меловые.



Лепестки черно-пламенных роз

На столы осыпаются ль туне,

Ищут фурии царствие Оз,

Агнцев ждут в белоцветном июне.



И юдицы икают срамно,

Шелк демонов мелят, их увлекших,

И пиют, содрогаясь, вино

Из цветов, кровью темной истекших.



Шестнадцатый фрагмент


Лей, Гемера, всепламенный мел

На тостовник обедов нелепых,

Кто о хладе июльском немел,

Чает жар именитств благолепых.



Иль очнемся еще – к воям льнут

Вдовы парий, шуты юродные,

Лишь царицы белые уснут,

Станут кельхи пылать выписные.



Это блещут и чезнут цвета

Грозовых небодарных успений,

Где и красная смерть золота

В тусклой ночи холодных склепений.



Двадцать первый фрагмент


Меловые Сирены поют,

Маски бледные жалуют вдовы,

И серебром юдицы блюют,

И афинянок перси ледовы.



Это вновь маскерад и балы,

Внове негою дышат эльфиры,

И ломятся у Гебы столы,

И сиренью тиснят их Зефиры.



Ах, мы сами от шелков пьяны,

Хмель алкаем всерозовых кущей,

И пеем фавориток Луны

В замках Тейи, сих гостий влекущей.

 

Яков Есепкин



Ночи с тенями камен и рапсодов



Восьмой фрагмент



Пировые камены блюдут,

Иль достало им тьмы одеонной,

Златопевцев хмельные и ждут

Ягомости о ночи бессонной.



Туне слушать алкеев, зане

Речь пуста их, младые царицы

Ищут в требниках ложь и вине,

Мак ядят и вдыхают корицы.



Аониды ль боятся даров

Неб, рапсодов следят именитых,

И течет на хлебницы пиров

Мирра с воском из келихов битых.



Четырнадцатый фрагмент



Се и пир у Децимы, равно

Феи Ада о хлебах столовых,

Шумны гости, искристо вино,

Течны платья эриний меловых.



Будем в куфры еще доливать

Золотыя рейнвейны, веселость

Нимф одесна ли — сим пировать,

Маковей, Ханаанская волость.



Маком червным усыплем емин

Пышный жар, тени адских цесарок,

Яко денно точится кармин

Их всетемных лекифиев Парок.



Двадцатый фрагмент



Сильфы августа, пойте ночных

К хлебам званых рапсодов, их усны

Жгут исцветия свеч ледяных,

А и в мелосе тени искусны.



Нем столешниц пурпурных овал,

Феям лилий вольно суесловить,

Туне Господе нас ли и звал

Тьму Вифании маком червовить.



Днесь альковные шелки белы,

Ночь пустынна и благостна, амен,

И текут на златые столы

Воск и цветь с гурий маковых рамен.

 

Яков Есепкин


Ночи у иродиц


Одиннадцатый фрагмент


Навивают гиады власа,

Дышат жадно армою маковой,

Здесь ли наши слышны голоса

Под обручием тьмы васильковой.



Феи смерти еще золоты,

Хлебы пышны, ледовы розетки,

В кутие меловые персты

Черных вдов, яд алкают гризетки.



Так и будемся пить-не пьянеть,

Жечь глаголом камен худородных,

Во исчадном огне леденеть,

Презерцая иудиц юродных.



Двадцать седьмой фрагмент


От серебра вакханок пьяны

И небесные гостии, Лиров

Дщери ждут, ах, Корделии сны

Вновь манят и чаруют лепиров.



Так исходит мирское, земных

Властелинов смыкаются усны,

Темен мрамр соваяний ночных,

Феи Ада хрупки и безвкусны.



Оглянемся ль – Мефитис поит

Граций бледных диаментным элем

И пеющих иродиц таит

За увившим их рамена хмелем.



Тридцать девятый фрагмент


Вижди, Рания, ночи цвета,

Их достойны цариц юбилеи,

Млечность горняя в кельхи слита,

Юнам дарствуют фавны лилеи.



Полнит замки арма божоле,

Хмель рубиновый нежно точится,

Мгла угодна ль беспечной юле,

Ничего, ничего не случится.



Гой меловый ли, нощный злодей –

Все пьяны, льют одесность фияды,

И юродные дщери блядей

Им соносят к амфорницам яды.

 

Яков Есепкин


Ночи у Летии


Третий фрагмент


Совиньоны царей не берут,

Им арак налием и рейнвейны,

Круг меловый очертит ли Брут,

Аще панночки вновь темновейны.



Будут хлебы пиров огневеть,

Холмы Крыма свиют винограды,

К столам неб изумрудную цветь

Поднесут Береники и Рады.



Князь-владетель ночей и ценит

Воск и мирру, эфирность алкая,

Где нежных диканчанок пьянит

Черный хмель каберне и токая..



Двадцатый фрагмент


Бледный воск источают плоды

Золотыя, пеют аониды,

Елеонские дивны сады,

Лейте ж кровь на столы, эвмениды.



Ах, дурманящий басмовый хлад

Мая небесей, фей именины,

За серебряный прячут оклад

Парфюмерную цветность менины.



Станут емины гости вкушать,

Кубки бить во пиру онемелом,

И тогда их начнут искушать

Куклы бледные – кровью и мелом.



Тридцать первый фрагмент


Гаснут абрисы темных богинь,

Миррой нимфы чела их обводят,

Се фигуры ль небесных княгинь,

Меж свечельниц оне хороводят.



Из нагорий ли яд занести

Бледным девам, пеющим калечность,

Чтоб вели по юдольной желти,

Угасая, всецарскую млечность.



Это, Летия, сон и бурлеск,

Мы с тенями одне пироваем,

И в шкатулок гранатовый блеск

Диаментный туман преливаем.

 

Яков Есепкин


Ночи у спящих царевен


Второй фрагмент


Феи свечки ли мглой исплетут,

В шелке белом явятся виллисы,

Звезд плеяды царевны сочтут,

А Щелкунчиков – боги кулисы.



Нимф балетных чаруй и слепи,

Лебединый готический замок,

Утонченная дива, не спи,

Яко мчит нас к бессмертию амок.



Днесь еще под меловостью цедр

Тлеют воски о тортах Адилий,

И золоту парчовую Федр

Сводят эльфы винтажием лилий.



Восьмой фрагмент


Павильон ли фарфоровый сех

Лунноликих царевен чарует,

Льет атласность о темных власех,

Им серебро ночное дарует.



Аще святки, яркая Звезда

Налиет пусть лекифии цветом

И беленой, Его невода

Пусть сребрятся под млечным корветом.



И внесут эвмениды к столам

На десерт молодильные груши,

И вдовицы благим ангелам

Отдарят тусклоядные рюши.



Двенадцатый фрагмент


Хвоя, хвоя, сияй и гори,

Меловые шары с озолотой

И серебром тлеющим внутри

Нас чаруют диаментной слотой.



Мы, Либера, винтажницы тьмы

О нагорных палатах узнаем,

Ссеребрим восковые каймы,

Яко ангельский шелк несминаем.



Длятся пиры во млечных летах,

Ночь тушует юдиц безобразных,

И царевны со миррой в устах

Оглашают богинь всеалмазных.

 

Яков Есепкин


Песни в изумрудной сени


Восьмой фрагмент


Черным хлебом Кибела дарит

Всеугодников горних парафий,

О серебряном блеске харит

Лессирующих вязь эпитафий.



Внове тусклые розы свежи,

В гробы нам их юдицы и прячут,

Замков млечных кляня миражи,

И пеют, и юродиво плачут.



Иль еще оглянемся – уста

Четверговок мраморно-ледовы,

Кровь на тени патер излита,

Хлеб рисуют ей бледные вдовы.



Семнадцатый фрагмент


И опять виноградари мнят

Побежденное солнце и млечность,

И траурные бомы звонят,

Славьте, ангели, нашу калечность.



Мглой сребрят эвмениды мехи,

Чуден хор арамейских ваяний,

День иль ночь, отпускают грехи

Снов царевнам владыки сияний.



И смарагды червицей даря,

Кисти плодные жертвуют небы,

Изумрудные их прахоря

Соливая на ядные хлебы.



Двадцать четвертый фрагмент


Боги, боги, внемлите сеим

Царичам, упоенным пирами,

Эрса млечность вседарствует им,

Им с фиванскими шляться ворами.



Хлебы черствые гостиям тьмы

Сами Парки неспешно относят,

Се и мы, это истинно мы

Зрим, как сады камней плодоносят.



Что в ритоне – вино или яд,

Ах, пустое, мы нощность алкаем

У серебром навитых гияд

И к жасминам юдиц совлекаем.