ЯКОВ ЕСЕПКИН | страница 37

Яков Есепкин


Песни Сирен


Второй фрагмент


Внемлют грации пенью Сирен,

Мгле Эолии, снам Идофеи,

Аонид всякий новый катрен

Услаждает, Вакх метит в Орфеи.



Это пиры благие, Эол,

Се благая арма новолетий,

Одеон вновь готовит престол

Для Аид среброгласых и Летий.



Феб ли тонкий и будет взнимать

К хорам оды, целить шансоньеток

Ядом ночи и нежно снимать

Шелк диаментный с персей юнеток.



Девятый фрагмент


Святок млечный орнамент белей

И белей, мы небесностью дышим

И высокий зерцаем келей,

И пеяние ангелов слышим.



Ах, плавильщицы неб, серебро

Ваше тускло и благостны яды,

Пусть горит меловое тавро

Над снегами и длятся коляды.



Вдов ли, ряженых нимф зазовут

К хлебам царским в палаты даяний --

И червонные маски сорвут

Ядоносные фурьи с ваяний.



Тринадцатый фрагмент


В шоколаде – алмазы и яд,

Белы торты, эклерницы стынут,

Иль пируем опять у фияд,

Нас ритоны с глинтвейном ли минут.



Эта хвойная благость пьянит

Млечных дев, ночь любви обещает

Среброгласым вакханкам, темнит

Перси их, кремом юн обольщает.



И начинет шелковье тлести,

И увьются шелками плутовки,

И затворницы будут вести

По лекифам серебра кантовки.

 

Яков Есепкин


Пиры у ночных Муз


Первый фрагмент


А и тьма ветхолетий ярка,

Нас одесные ждут Коктебели,

Ночь зефирных десертов сладка,

Льется чудная млечность на ели.



Се, усладно пеять ангелам

Благолепие хвои церковной,

Идут кельхи земные к столам,

Вьются грации пудрой альковной.



Иль начнут меловницы вести

По диносам истечья литые –

И о мгле будут сеи тлести,

Расточая духи золотые.



Четвертый фрагмент


Яко Саский пиры веселы,

Хвоя млечная златию блещет,

Истемняйте, камены, столы,

Втуне царская челядь трепещет.



Ей ли ядом фарфорники бить,

Небодержной плеяде мирволить,

И юродиц всебледных любить,

И царевен заморских неволить.



Ах, не пейте коньяк, гейш белых

Не следите, ваянья ампиров,

Мгла сойдет – Ид увидите злых

О винтажии сладостных пиров.



Семнадцатый фрагмент


Новолетия мел золотой,

С тусклым ядом эклерницы стынут,

Кто уже пировает, восстой,

Гостьи неба столы не преминут.



Иль серебро чудесное тлит

Благо хвою огнем ювенильным,

Ах, нас Лютер всенощно целит

Звездной миррой, винтажем чернильным.



Так будите Цецилий и Ев,

Им атрамент в келихи сливайте,

Вечный хмель изумрудных дерев

И еще, и еще пировайте.

 

Яков Есепкин


Полеты с феями


Седьмой фрагмент


Капителей всемраморный тлен

Фей увечных охладой прельщает,

В них ли маятник смерти вселен,

Юн беспечных ли Ад навещает.



Источись, вековая тоска,

Мы однех пирований желаем,

Нега волн эолийских близка,

С Анной мы и ея Николаем.



Пусть Зефиров боится Колон,

Где оцветники нощность лелеет,

И серебро лиет Аполлон

Меж цариц, и от яда хмелеет.



Двадцать пятый фрагмент


Перси белых юнеток манят

Князей ночи и мраморных гоев,

Их аромы царевен пьянят

И белены, и хлебы изгоев.



Пой, Канента, и Феба чаруй,

Августовские вишни темнеют

О золоте сияющих струй

И гасятся, и вновь пламенеют.



Иль умолкнут одницы – к столам

Феи тьмы наведут изваянья

Мертвых дев, чтоб оне ангелам

И пеяли во хладе сиянья.



Тридцать первый фрагмент


Жгут серебром камены письмо

Византейское, белые станы

Фей Аида ночное трюмо

Холодит и мелятся Гитаны.



И довольно теням сим алкать

Яд белены, с чермами кривляться

У зеркал, хлебы есть ли, икать,

Меж цариц и теней преявляться.



Век Серебряный, век лебедей

Царскосельских, шелковья Киприды,

Хоть бы зрите, как в сонме блядей

Дышат мглою Гитаны и Фриды.

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц с леканами и виноградом


Четырнадцатый фрагмент


Август выбиет скифос огнем

Благожертвенных небесей, Ая,

Оглянемся и к Лете свернем,

Гаты ночи теням посвящая.



Будут одники пламена лить

В алавастры калечных изгоев,

Будем юдиц хмельных веселить

И тирадами чествовать гоев.



Именитств нет превыше стола,

Мглой юдицы устанут давиться

И со кущей найдут ангела –

Облямовкой серебряной виться.



Восемнадцатый фрагмент


Мрамор замковых стен холодят

Веи адских иродиц, оне ли

Темновласых царевен следят

О салунах, где нощно пьянели.



Ид коварных, белых Василис

Эвмениды пречествуют низость,

Юн теней иль цветочных виллис

Для отроков убийственна близость.



Ах, всерозовых таинство фей,

Это сон лишь, белену алкают

Лярвы неб и в плену их Морфей,

И серебром оне истекают.



Двадцать девятый фрагмент


Славь, Помона, златые плоды

Арамейских отравленных кущей,

Деа Диа пусть белит сады

Финикии за сенью влекущей.



Кельхи первой богини Луны

Изумрудами полны, Вифлеем

Ждет невинниц, их очи темны,

Мы от смирны чудесно хмелеем.



Иль во сне ангела и рекут

Нас благими, и плачут, зерцая

Хоров тьму, и лекифы цикут

Нам даруют, сады восклицая.



Тридцать пятый фрагмент


Яд в леканах иль хлебы, одно,

Боги ада, чаруйтесь корицей,

Краснозвездное пейте вино

С львиноглавою мертвой царицей.



Мы и к щедрым столам поднесем

Виноград изумрудно-медовый,

Ночь отдарим шелковицам сем,

Аще каждый сомученик – вдовый.



Иль во горних чертогах пылать

Станут битые мглою цесарки

И увидят кровавую злать,

Прелитую на тусклые арки.



Пятидесятый фрагмент


Именинников, Эрса, балуй

Августовской небесной росою,

Их серебром дари аллилуй,

Хмель стели пред Господней косою.



Будут царичей тьмы исцелять –

Обойдем васильковое поле,

Где еще мертвым душам гулять,

Сон юдольный тревожить доколе.



Оцветятся Афины и Рим

Несоимной волошковой слотой,

И узрят ангела, как парим

Денно мы над холодной золотой.

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц в желти и кармине


Шестой фрагмент


В пировые, мой ангел, оне

Ждут лишь нас, лишь небесность алкают,

Иль юдицы, о бледной Луне

Пудрясь мглой, не от сребра икают.



Ах, цветите, цветите шелка

Хоть бы желтию лилий, Симины,

Аскос бит и патера мелка,

Яд иные таят керамины.



Будем с Дантом всемрачным пеять

Ады неб, яко фри темновейны,

И одесную Бога стоять,

Изливая на хлебы рейнвейны.



Тринадцатый фрагмент


От июльских цветниц и садов

Золотою аромою веет,

Наберем к тортам смерти плодов,

Яд вишневый еще ль огневеет.



Несть коварней мраморных богинь,

Шелк Астерии юдицы прячут

Для белых дочерей ворогинь,

Аще бляди юродные плачут.



В камни все обратились давно,

Сад камней ягомости зерцают,

Где лиется на хлебы вино

И амфорники тускло мерцают.



Двадцатый фрагмент


Гребни в локнах иудиц желты,

Вей их мгла обреченна лишь ядам,

Налиты беленою холсты,

Мел столовий урочен гиядам.



Сих ли Ад роковой посещал,

Им ли восками рты заливали,

Темных фей Дориан обольщал,

Днесь богини снимают вуали.



Ах, на уснах царевен печать,

Жжет Либера гуашью картины,

И юродам велели молчать,

И рыдают о нас Палестины.



Тридцать девятый фрагмент


Снова бляди юродные жгут

Мрамор зенками, острые кельмы

Тайно моют и ангелам лгут,

И подводят гуашию бельмы.



Их к столам ли честным оглашать,

Всяка лярва от крови хмелеет,

Маскерад время сей завершать,

Пусть Кибела нетенных лелеет.



Станем нощность алкать, Бунюэль

И Моцарт, и Винсент желтоликий

Изопьют с нами огненный эль –

Мертвый лев и в тернице великий.



Пятидесятый фрагмент


Изумрудность Ювента пиет,

Ах, очнемся еще ль в Таормине –

Лить серебро на холод монет,

Задыхаться о темном кармине.



Фавны опер пугают блядей

Желтью мраморной, битой по воскам,

Менестрели ночных площадей

Ставят голос Аидам и Тоскам.



И барочные дивы темны,

И алкают цикуту эльфиры,

И от ядного хмеля пьяны

Виноградного сада Зефиры.

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц в желти и пурпуре


Десятый фрагмент


И у фурий ломятся столы,

И узорны Кибелы тенета,

Девы ночи одесно белы,

Персей лед шелка точит виньета.



Четверговок емины влекут

И рейнвейн, жадно мнят юродные

Бляди хлеб и обилье цикут

На сием, и альковы ночные.



Ах, Господе, к смертельным балам

Днесь зовут королевен шаловы,

Подливая еще ангелам

Темный эль, где хлебницы меловы.



Пятнадцатый фрагмент


Мглу из диносов тусклых лиют,

Винный хмель расточая, менады,

И Ювенты амфорники бьют,

И ночные вершат променады.



Ах, не плачьте, царевны, сангин

Ваших барвы и пурпур чудесны,

Шеи кутайте ватой ангин,

Тьмой чаруйтесь, елико одесны.



Вместе ль будем и мы пировать,

Негу яств и глинтвейна вкушая,

И атраментный шелк обрывать

С лядвий юдиц, богинь искушая.



Двадцать девятый фрагмент


Феи смерти в шелках золотых

Дев беспечных манят, восклицая

Хлад и немость, одесно святых

Вновь пеют, истемнясь и мерцая.



Иль несите ко шумным столам

Под серебром вино и емины,

Будем пить-не пьянеть, ангелам

Достохвальным белить керамины.



Содрогнется еще Вифлеем,

Боги антики тусклую сводность

Оцветят – мы тогда излием

На велебные столы холодность.



Сороковой фрагмент


Пурпур ветхий бледней и бледней,

Тийя к столам гостей оглашает,

Мнят цари хороводы теней,

Всяк юродивый хлебы вкушает.



Перманентная тушь, бледный хлад

С юных дев истекут, удивятся

Фарисеи, зерцая оклад,

И совидят, как хлебом давятся.



Станут майские кущи темнеть,

Налиет Деа Диа в амфоры

Млечный яд, чтоб легко пламенеть,

Где зефирны и благостны Оры.



Пятидесятый фрагмент


Первой лунной богине хвалу

Феи тьмы воздают, бледны лики

Небовейных царевен, к столу

Именитств юн влекут сердолики.



Гей, рапсоды, кифары нежны,

Славьте див и химер опоенных,

Фаворитки ущербной Луны

Пить должны лишь со амфор всепенных.



Здесь ли мы – сны юдоли храним

Иль за Никой Пеония цветность

Прелияше, каморницы мним,

Оглашая любви безответность.

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц в желти и серебре


Второй фрагмент


Гребни бледные в млечных власех

Опочивших царевен туманны,

А и суе рыдать обо всех,

Мглой чаруются Юзы и Ханны.



К падшим ангелам тще вопиять,

Ядовитую мирру сливают

На хлебницы оне, чтоб пеять

Внове там, где князей убивают.



И гляни – тени див неземных,

Источаяше воск и багрянец,

Меж портретников спят ледяных

И темнит их чела ядный глянец.



Четвертый фрагмент


Тусклый замковый мраморник нем,

Крыс в подполье Тривия считает,

Ах, богиня, и мы не уснем,

Чудищ много сейчас израстает.



Сны Корделии – вещие сны,

К ней губители ночи ль явятся,

Хладной миррой нальют ложесны,

Агонии очес воздивятся.



Зенки эти уголя темней,

Лон царевен белых нетлеенность

Зло следят и чарницей теней

Превиются, каждя лишь временность.



Одиннадцатый фрагмент


Ночи августа юны пеют,

Изливая дурман благовонный,

И амфорницы ядные бьют,

И диамент чаруют оконный.



Херсонесских полян виноград

Заточим в италийскую млечность,

Геть, обручники, в пламенный Ад,

Нашу там и святите калечность.



Будут рдиться ль власа Женевьев

О зеркал венцианских тумане,

Где меж райских стенают дерев

Тени фей во цветочном дурмане.



Двадцатый фрагмент


И начнут винограды темнеть,

Елеон в розный цвет облачится,

Будут нимфы кустов пламенеть,

Мгла сквозь арнику неб восточится.



Это ль, Гоподе, жизнь и престол,

Именитств и забвенья учебник,

Полн емин остывающих стол,

Ах, вели жечь Аиду сей требник.



Вижди, вижди – на гиблых местах

Ищут дочери нас юродные,

Яд таяше об алчных устах

И пасхалы кадя ледяные.



Пятидесятый фрагмент


Лунный огнь пировые тиснит

Желтью ночи, окариной хладной,

Царич всякий бессмертие мнит –

Упоенный армой червоядной.



Феи Ада, зерцайте столы

Эвменид, преполняйте кофоны,

Аще бляди о воинах злы

И увиты желтицей плафоны.



Сих ли будем рейнвейном хмелить,

Мелос дарствовать юнам церковным

И серебро незвездное лить

Над хладеющим шелком альковным.

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц в зефирном июле


Четвертый фрагмент


Ах, Ювента, над мрамором вод

Фей твоих соваянья блистают,

Неб царевны, держащие свод,

Хладность жалуют им и мечтают.



Дивы бледные, шелк золотой,

Гробовую ль парчу Иудеи

Ангелам намеряя, свитой

Блеск таят, хвалят их лицедеи.



Вейтесь, вейтесь, юнетки, одне

И уснете вы, чая портретный

Шелест крови о млечном огне,

Излиенном во холод корветный.



Десятый фрагмент


Торты с ядом, эклеры с огнем

Черных вишен тлеенных гияды

К столам носят, еще ль и минем

Их капканы, горькие их яды.



Вишни эти серебрили мы,

Именинной свивали тесьмою

О золоте асийской хурмы,

Вековой истемняли сурьмою.



Иль очнемся – в альтанки бегут

Ханы злобные, пьют-не пьянеют

И цариц всебелых стерегут,

И над чернью лекан пламенеют.



Тридцать шестой фрагмент


Юн шелками июль холодит,

Тусклый огнь цветников изливает

На рамена белых афродит,

Их манит и еще пировает.



Будут алые розы темнеть,

Будут сильфы зефирностью виться,

И устанут сады пламенеть,

Хлебом юдицы станут давиться.



И тогда мы насядем к столам –

Вусмерть пить, славя хмель каравая,

Где белену лиют ангелам

Вдовы черные, шелк обрывая.



Сорок второй фрагмент


Се Господнее лето, алей

Ночь юдоли, высоко до нея,

А и мы о тенетах аллей

Исторгаем лишь хлад, пламенея.



Иль серебро летейской волны

Остановит Канента, царица,

Див страшат ли всевещие сны,

Яд мышьячный гасит ли корица.



Что одесных бежали харит,

Днесь немеют стопы в формалине,

И течет с ядных усн лазурит,

На цветах запекаясь и глине.



Пятидесятый фрагмент


Ах, июль, ах, пора именин,

Ярки небы, зефирницы тают,

Над костром анфиладных лепнин

Тени дев и химеры блистают.



Фьезоланские нимфы белы,

В тусклом шелке утешные вдовы,

Ах, одно, застилайте столы,

Ныне черствые хлебы медовы.



Соглядим: веселятся гурмы

Ягомостей, модисток альковных,

Лишь тогда и вскричим – это мы,

Нас презрите о флоксах церковных.

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц в опере


Третий фрагмент


Фавны пышные холод лепнин

И венечий тиснят озолотой,

Это наших ли блеск именин,

Очарованных маковой слотой.



Что алкеи опять веселы,

Им фиады клико наливают,

И гнетет меловые столы

Яд Циан, и оне пировают.



Изъявимся – увидит гурма

Навиенных шелками воровок

Царских дщерей, сошедших с ума,

Под крухой золотых лессировок.



Десятый фрагмент


Пудрой тусклой оводят чела

Меловые юнетки, винтажи

Царских опер темнеют, бела

Ночь музеев – се фей эпатажи.



Содомитский атлас холодит

Ядный блеск наднебесных вергилий,

Князь миров юн беспечных следит,

Их восчествует пурпуром лилий.



Зри, Клеменция, нощный альков,

Отравительниц бледных туманность

И летящих по Саду волков,

И хладеющих дев недыханность.



Девятнадцатый фрагмент


И урочно ль в нисане оцвесть

Елеонским аллеям и паркам,

Жаб колодных, иудиц ли несть,

Отдарим холод млечности аркам.



Налиют феи цветью земной

Кущи неб, внемлем снам Лорелеи,

Мил и сильфам атрамент иной,

К гробам дев изнесутся лилеи.



Желть соцветную будем таить,

Звездность лити из диносов пенных,

И очнемся еще – воспоить

Млечным элем царевен успенных.



Тридцать четвертый фрагмент


Муз холодных ли славить, Аид,

Жгут песок отпечатки сандалий

Гостий неб, шелк белых аонид

Льнет ко станам и лядвиям Талий.



Перси, локнов узор, очеса

Див темны, вьется хмель над ритоном,

Веи одниц гасят небеса

И бутон обжигают бутоном.



Ах, юроды, влачите меж стен

Прах царей, златоустов одесных,

Воск сливайте в амфоры камен

Под золотой шелков их чудесных.



Пятидесятый фрагмент


Зрите, ангели, танцы виллис,

Фижмы бледные, лядвий мерцанье,

Темных лон о золоте кулис

Гостий опер пьянит восклицанье.



Пусть надгробную цветность лиют,

Даром им ли цвета изливали

В сны камены, и амфоры бьют,

И яркие снимают вуали.



Будут млечные фавны пылать,

Увиются огнями цесарки

Тусклых неб – и кровавую злать

Мы прельем на винтажные арки.

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц в призрачных столовых


Девятый фрагмент


Много яду в амфорниках, Феб,

Нимф камены уже не прельщают,

С тусклой вишнею маковый хлеб

Красносельские грации чают.



Иль одесных певцов не спасти,

Иль юродные бляди забавны

Морте властной – найдут овести

Кровью ангелей иродиц фавны.



Хватит яств на парфянских столах

И вина, и аром благовонных,

И сие о ночных зеркалах

Нас увиждят во тогах червонных.



Шестнадцатый фрагмент


Антиквар, не тоскуй, наливай

Совиньоны ль, шабли золотое,

Аще ломит столы каравай,

Фурий жаловать -- дело пустое.



Ах, иродицы нас ли сведут

В замки морные, к хмелю белены,

Пусть губители демонов ждут,

Пусть их Лои травят и Цилены.



Дщери лишь набегутся алкать

Из шелков почивален меловых,

И начинут юродно икать

О желтице фарфоров столовых.



Двадцать восьмой фрагмент


Настоится диаментный хмель

С мглы купажем в заварниках, феи

Бледным грациям вынесут эль

Огневой, серебро Идофеи.



Будем вишни и торты вкушать,

Преливать на исцветность глинтвейны

И царевен к пирам оглашать,

Будут нимфы садов темновейны.



Иль колодницы станут юлить,

Увиясь шелком тьмы несомерным,

Восхотят нашу кровь отбелить –

И зальются диаментом чермным.



Тридцать седьмой фрагмент


Сад Никеи, всепризрачный сад

Нас июльской окутает сенью,

Где, Белькампо, химеры и Ад,

И благие пути к неспасенью.



Хлебы миррой оводят волхвы,

Яден мрамор, юдицы смиренны,

Под кровительством черной вдовы

Ждут явления Анны Перенны.



Ах, далек этот жертвенный снег,

Вертоград бледный огнь разливает,

И в тенетах чарующих нег

С нами вместе юдоль пировает.



Пятидесятый фрагмент


Август млечное брашно лиет

На призрачные столы ночные,

Жжет фарфорники хладом виньет,

Царских дочек блюдут юродные.



От серебра патеры темней,

То серебро умолкших алкеев,

Ночь тиха и пустынна, о ней

Плачут хоры шутов и лакеев.



Оглянемся – царевны плывут

В тусклых волнах диаментной Леты,

И власа небозвездные рвут,

Холодяше серебром виньеты.

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц за черными и алыми столами


Девятый фрагмент


О плюмажах иродицы мнят

Замков холод, всевластные троны,

Шелк меловых царевен чернят,

Намеряют со флоксов короны.



Их ли Мании помнить вольно,

Кровь из аскосов туне лиется,

Отдает божедревкой вино,

Царич к царичу в муках биется.



Пляшут донны, алея и рдясь,

Жгут цевницы, елико искусны,

И серебро течет, холодясь,

На прелитые кровию усны.



Восемнадцатый фрагмент


Славь, Либера, подвалов земных

Монтильядо, клико и араки,

Виноград лишь сочней, платяных

Тьма шкафов жжет угольные зраки.



Иль обручники вусмерть пьяны,

Иль серебром начинены халы,

С фаворитками темной Луны

Мы пием, их веретища алы.



И всенощно из тусклых шкафниц

Набегают скелеты и плачут,

И в червонном белье шелковниц

Диадемы небесные прячут.



Двадцать восьмой фрагмент


Мелом розовым юны ланит

Шелк соводят, жемчужные пудры

Их чела холодят, всяка мнит

Ангелей, те лишь огненнокудры.



Пей вино, Алигъери, взыскуй

Дочек Тийи, оне ль не меловы

Ядовито, по жизни рискуй

Черным цветом, сколь белы шаловы.



Оглянемся – вдовицы лиют

Мглу в амфорники, тьмой навивают

Бледных граций и ржавчиной бьют

Столы яств, где царей убивают.



Тридцать седьмой фрагмент


Иль цариц четверговок союз

Травит нощно, ах, свальные Ханны,

Что гордитесь желтовником блуз,

Иль ваянья пиров недыханны.



Спи, Герника, Никея, чаруй

Златью мраморных див и рейнвейном,

С ангелами Эдема пируй,

Несть белен о царе темновейном.



И волшебная тьма завиет

Локны юн, перси их обнимая

Шелком неб, и в червнице виньет

Мы вспоем блеск и нищенство мая.



Пятидесятый фрагмент


От дворцовий нагорных земель

К столам эльфы внесут золотые

С черной барвой лекифы и хмель

Изумрудный вкусят пресвятые.



Где соцветники – розовых кущ

Неотмирность юнид обольщает,

Цвет жасмина гранатовый плющ

Увиет и лишь ангелов чает.



Где и темная слота целин,

Круг опять ледяные пасхалы,

И пьянящий блядей формалин

Расточают маковые халы.



* Контакт для издателей, спонсоров, заинтересованных лиц mettropol@gmail.com

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц на тризнах


Третий фрагмент


Морта белые хлебы чинит

Ядом неб, переспелые вишни

Бьет серебром, и кто именит,

Яко нощь, яко столпники лишни.



Мало ль Идам кутьи и просфир,

Хал эйлатских, совитых каймою,

Услаждайся, летучий Зефир,

Слави их под мраморною тьмою



И юродные дщери не спят,

Нощных емин блюдя червотечность,

Яд лияше – с голов и до пят

Увиенные в тусклую млечность.



Одиннадцатый фрагмент


Август цветом рубиновым дев,

Юных пассий и нимф обольщает,

Вертоградов багрец соглядев,

Их пленительной томности чает.



Золотые ритоны вином

И смугой налием ли, царице,

Много скорби о пире земном,

Много яду в небесной корице.



И еще балевать у гияд

Молодые сберутся алкеи,

Чтоб вкусить бледно-огненный яд

Царств Пергамских иль садов Никеи.



Тридцать седьмой фрагмент


Серебристой беленой пьянят

Фей хмельных и шелковых гризеток

Эвмениды, их нощно манят

Ядом винных ледовых розеток.



Из канфаров алмазных слием

Цветь пиров, бей чела, неисходность,

Жалуй мертвых царей, Вифлеем,

Тли парчу и дворцовий холодность.



Осквернят небеса и шелка

Юродные, Эйлат и Вифлеем

Будут цвесть, где печаль высока,

Где мы в рамницах черных белеем.



Сорок первый фрагмент


Станы юных царевен тонки,

Перси белы, очеса лазурны,

Им чудесно поют ангелки,

Им даруют богини котурны.



Ах, еще ль изумрудный сумрак

Их альковы легко овевает,

Пьют владыки холодный арак

В черных снах, яко вечность бывает.



И ритоны меловых цикут

Налиенны лишь дивам умильным,

И о лядвиях белых текут

Змейки мирры под шелком фамильным.



Пятидесятый фрагмент


Иль юродивым дщерям шелка

Высоки, изумрудным ли хмелем

Их травить, яко утварь мелка,

Сны преполним глинтвейном и элем.



Будут веи Корделии злы,

Будут шумом высоки столицы,

Мировые оцветят углы

Извитые беленой стольницы.



Тьма ль падет на рамена блядей,

И явимся меж фурий стогласых –

Царскосельских поить лебедей

Ветхой кровию див сребровласых.



* Контакт для издателей, спонсоров, заинтересованных лиц mettropol@gmail.com

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц на хорах и в подвалах


Второй фрагмент


Дышат розовой негой сады,

Хоры неб источают холодность,

Иль одесны гнилые плоды,

Налиющие мороком сводность.



К августовским столам поднесем

Емин хлад и златые куфоры,

Будем весело юдицам сем

Пировать, лити мглу на фарфоры.



И лекифы начнут огневеть,

И в подвальники Господь спустится –

Жечь тлеенную мертвую цветь,

Аще кровию тьма золотится.



Девятый фрагмент


Вишни Пила серебром тиснит,

За столами гудят фарисеи,

Ершалаим ли вновь именит,

Мы почтим балевания сеи.



Ах, одесно еще балевать,

Афинянок иль граций фиванских

Мглой чаруя, их перси свивать

Шелком неб меж аллей гефсиманских.



И юродные дщери найдут

В сны земные к иудицам вдовым,

И успенных царей оведут

Миррой темной и воском ледовым.



Девятнадцатый фрагмент


Белой глиною очи полны

Фей садовых и дев статуэток,

И были к нам царицы нежны,

Источаясь о злате виньеток.



Пей, Клио, золотой диамент,

Яко вусмерть хмельные монахи

И лиется всенощно абсент,

Им отмоем хотя апронахи.



Шелк гиады беленой ожгут,

Изопьют фарисеи тлеядность,

И юродицы вновь набегут

В кельи ночи – зерцать неоглядность.



Тридцать третий фрагмент


И опять мы во власти менад,

За Рембо налиют и Виньоном

Темный пунш и абсент, колоннад

Цветь яркую двоят совиньоном.



На централах больших площадей

Мрак портальников звезд холоднее,

Где и встретить фиванских блядей,

Их еще ль одалиски нежнее.



Щедры к нам дочки Тийи, оне

Яд лиют чрез окарину птичью,

И блистают в свинцовом огне

Меж тарелок с отравленной дичью.



Пятидесятый фрагмент


Яд в патерах, сиреневый яд,

Мы ль одесно пием, не хмелеем,

Бледны шелки у темных гияд,

Отдарил их незвездный Вифлеем.



Иль рыданья на хорах слышней,

Благолепые ангели, плачьте

Об утраченном царстве теней,

Оды к радости кровью иначьте.



И начинут зерцала пылать,

И сирению тени увьются,

И вскричим – гоям неб исполать,

Яко десно во мраморе бьются.

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц с ангелами смерти


Девятый фрагмент


Бутоньерки чермные сотлим,

Аще юдицы пир затевают,

Их еще мы, Господь, веселим,

Небовольно ж оне пировают.



Марфы хлебы ль серебром ведут,

Ночь Вифании, тьма Галилеи

Нас однех истомительно ждут,

О шелках навивая лилеи.



Речь хотели – кому, ангела,

Ангелочки Твое отемнились

И молчат круг златого стола,

Где цари им веселые мнились.



Двадцать первый фрагмент


Пой, младая Ютурна, ключи

Волн серебряных в ночь изливая,

В мрак юдоли хрустальный, молчи

И немолвствуй, тоска пировая.



Божедревки пьяней – горицвет

Ядно тускл, упоенны мы снами,

Иль отослан за нами корвет,

Иль манкируют ангелы нами.



Станут чермными перси блядей

И на уснах белена совьется,

И тогда хор всемлечных ладей

О дворцовую мглу разобьется.



Тридцать четвертый фрагмент

Иль Аида зерцала виты

Нашей кровию, ликов туманность

Млечней шелка, а веи пусты,

Се урочество неб и обманность.



Ах, гневитесь, богини, и мы

В них чудесно сияли, блудницы

Нас любовью дарили взаймы,

Фурий мимо неслись колесницы.



Днесь еще со червленых перстов

Мгла течет и окариной лилий

Рдится цветность зияющих ртов

Иудиц у небесных могилий.



Сорок третий фрагмент


Вновь юдицам сугатным дарят

Озлаченые маски гиады,

Фей белых с тьмою нощной мирят,

Воск холодный лиют за оклады.



Будет ангелам небесей лгать,

Яды черпать киафами жадно

И царевен зефирных пугать,

Декламируя вирши нескладно.



Дочки Тийи, амфоры бия,

На решетниках плача столовых,

Узрят хладные их остия –

Превиенные в шелках меловых.



Пятидесятый фрагмент


Август лунною вязью тиснит

Полог хладный шагреневых кущей,

Томных дев лишь серебром пьянит

О Эйрене, их мглою влекущей.



У альтанок в исцветиях роз

Нас тиады восждут меловые,

Хмелем дышат плавильщицы лоз,

Кармелиты пеют юровые.



Суе, суе, мы внемлем давно

Падших ангелей, туне убитых,

И чрез усны сочится вино

Мимо амфор, цветками обвитых.

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц с грациями


Седьмой фрагмент


Сколь урочно еще потакать

Небу дщерям бестенно-кургузым,

Яд и мирру гиадам алкать,

Мы царицам кивнем желтоблузым.



Ах, оне лишь пречествуют сех

Гостий Тривии, их наднебесность,

Звезд ли мало на темных власех—

Пусть рисует винтажи словесность.



И юродные дочери мглу

Солиют в небодержные чаши,

И к пустому насядут столу,

Тени мертвых угодников зряши.



Пятнадцатый фрагмент


Виноградные лозы темны,

Дышат негой цветов ягомости,

Фаворитки ущербной Луны

Жгут беленой игральные кости.



На пиры их тийяды влекут,

Кирки именем див обольщают,

Мед лесной и серебро цикут

Поднося, млечный рай обещают.



Но вседержный июль промелькнет

И церковные флоксы зардятся,

И в дьяменте эдемских тенет

Боги мглы их вином усладятся.



Двадцать девятый фрагмент


Пудрой темной власа навиют

Оглашенные вдовы чумные,

Меж амфорников бляди снуют,

Из ритонов пиют юродные.



Дивно шествие мертвых царей,

Безобразны опять герцогини,

Челядь ядом балует псарей,

О лекифах не спят ворогини.



Что, Фурина, еще и занесть

Институткам к столовьям овальным,

Где оне веселятся как есть,

Исклоняясь ко грешницам свальным.



Сорок второй фрагмент



От портретников темных бегут

Юны млечные, их ли неволить

Феям Ада, зерцала им лгут,

Ирод-царь будет нощно мирволить.



Озлаченые рамы, шелка

Танцовщиц, бельэтажей кармины,

Яко ангелов месть высока,

Станем патиной тлить керамины.



И вседарствуют нищенкам хлеб,

Аониды прельстятся винтажем,

И начнет легкомысленный Феб

Белых граций смущать эпатажем.



Пятидесятый фрагмент


Август дичью пурпурной манит

Утонченных летящих юнеток,

Всяка дева лишь ангелей мнит,

Истеняя серебро монеток.



Ах, Кардея, гнилые плоды

О небесных корзинах темнеют,

Налиются червицей сады,

А деревы легко пламенеют.



Хлад высокий слетит и найдут

Во трапезные челяди, виться

Мглой серебра и дев оведут

Маком алым – в истерике биться.

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц с дочерями


Шестой фрагмент


Черных вдов ли рамена белы,

Крови ль граций им девственных мало,

Ах, одно всещедрые столы

Ждут нас, Фреи, меловьте зерцало.



Будем пить с Габриэлем и Мод,

Очаровывать ангелей вместе,

Жечь атраменты пламенных од,

Золотить винограды ко сьесте.



Дщери наши бледны, Габриэль,

Тусклых вей их бегут и вдовицы,

И стекает в подсвечники эль,

И хранят златность мертвые львицы.



Тринадцатый фрагмент


Август розовым флером пьянит

Одалисок эфирных и граций,

Кринолины их нощно хранит

За альфийским шатром декораций.



Мы ль у Тривии млечной одне

Весело пироваем и плачем,

Топим скорби в холодном вине

И киафы с беленою прячем.



Иль гиады, черствеющий хлеб

Серебряше и мглу восклицая,

Льют шелковость над пологом неб,

О смуге августовской мерцая.



Двадцать второй фрагмент


Одержимые феи лиют

Яд холодный в начинье меловниц

И белятся, и нощно пеют,

Золотя бледный мрамор столовниц.



Что шампанское, несть и токай,

И рейнвейны сюда, им кимвалы –

Знак беды, всяк одесный, алкай,

Крыс чумных ли удержат подвалы.



Будет Фаям-юродкам свивать

Мглы атраментом ночи лилеи

И давиться, и зло пировать

О червице садов Галилеи.



Тридцать восьмой фрагмент


Мало ль вретищ царям, Антиох,

Рыл кувшинных, иродиц укосных,

Терневым ли не чаять подвох,

Жаб не зреть о летах високосных.



Ах, парчевники суе таят

Наднебесной юдоли алмазность,

Феи Ада царевен поят

Беленой, се владык неотвязность.



Лей хотя бы рейнвейн золотой

С темным ядом, камены очнутся

И увиждят столешник пустой,

И меловой парчой обернутся.



Пятидесятый фрагмент


Иль порфирники боги ваять

Не устали, очнемся в юдоли,

Что и к ангелам тьмы вопиять,

Что и речь Аваддону – глаголи.



Юродивые дщери несут

Кубки с ядом гонцам верхотуры,

Лярв небесных матроны пасут,

Донны Ада летят на скульптуры.



Чернь уснет и шелковье цариц,

Холод мраморный внимет Антоний,

Задыхаясь о неге кориц

И смертельной арме благовоний.



* Контакт для издателей, спонсоров, заинтересованных лицmettropol@gmail.com

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц с изумрудами и миррой


Семнадцатый фрагмент


Хлебы в темных леканах свежи,

На столах горы хал меловые,

Смерти косы нещадны во ржи,

А и мы ли одесно живые.



Со Господних парафий найдем

К преугодникам – вечери славить,

Леденеть под июльским дождем

И пеять, и сиречно картавить.



Много скорби от песен шутов,

Эти, Рания, столы надмирны,

И лиются из пламенных ртов

Наших черно-вишневые смирны.



Двадцать второй фрагмент


Золотой виноград напоим

Тьмой июля, каморною мглою,

Яко млечность и небы таим,

Всяка юдица – с темной иглою.



Вейся, вейся, златая арма,

Над планидою нашей высокой,

И мирволит нам Кора сама,

Виждь, мы в тени ея пустоокой.



От гранатов ли чуден Эдем,

Кущей сех воспея именины,

Черной миррою мы соведем

Небоимных венечий лепнины.



Тридцать восьмой фрагмент


Иль сангины царевен темны,

Воск их тает, елико червонный

Цвет нестоек, хранят ложесны

Бледных див атрамент благовонный.



Ах, в серебре шутов колпаки,

Иродицы меняют хламиды

На веретища, тусклы зрачки

Сих блядей, ночь пеют эвмениды.



И гляни, червоядная мгла

Вновь по лядвиям юн сотекает,

Где богиня щедрого стола –

Клитемнестра всенощность алкает.



Сорок седьмой фрагмент


Вновь Кибела диамент лиет

Небозвездный в начинье, араком

Чаш не полнить уже, вопиет

Ирод-царь ли за млечным сумраком.



Оглянемся – беспечность цариц

Всепьянит заколдованных гостий,

Мускус вьется о неге кориц,

Иды блещут червицею остий.



Юродивые ль дщери следят

Бледных фей, источая меловость,

И белену пиют, и ядят,

И гадалок внимают суровость.



Пятидесятый фрагмент


Яд в бочонках серебряных, яд,

О пирах мы его лишь алкаем,

Изумрудами черных гияд

Восдарим, феям неб потакаем.



Юродные шуты веселы,

Дочек царских внимают капризы,

Герцогини лиют на столы

Перманент, их беспечны репризы.



И угодники темные ждут

Настоятелей с агнцами Плевен,

И всенощно серебро ведут

По меловым раменам царевен.

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц с красной патиной


Тринадцатый фрагмент


Несть кифары, одесным столам

Хватит немости, пиры, взвивайтесь,

Расточайте хвалу ангелам

И серебром еще упивайтесь.



Эти черные шелки сведут

Лона юдиц холодной каймою,

Нас губители суе и ждут,

Яко днесь пироваем с Чумою.



И откупорят ночь вещуны,

И рапсоды слезами упьются,

Где царевны следят наши сны

И фарфорницы млечные бьются.



Пятнадцатый фрагмент


Из Эолии басмовый снег

Аквилон и Борей наметают,

Пировые о хмельности нег,

Денно ярусы елей не тают.



Что ж, Кибела, сколь время твое,

Пусть искрятся шампанские вина,

Золотое у нас питие,

Торты чинят Идель и Альвина.



И найдут к этим пирам златым

Ядоносицы в сне онемелом –

Над восковьем тлееть, совитым

Кровью бледных русалок и мелом.



Тридцать второй фрагмент


Вишни эти с меловой каймой,

А червонна одно их узорность,

Преслаждаясь небесной армой,

Дивы Сада вспеют иллюзорность.



У царевен блажных токсикоз,

Смирной локоны фри навивают,

Барабанщики юные коз

Отставных весело пировают.



Се шумит маскерад золотой,

Се Гекаты десерты истечны,

И фиады в червнице свитой,

И никейские амфоры млечны.



Тридцать девятый фрагмент


От барочных ли замковых стен

Веет хладом, ах, таинство ели,

Серебро несоимных картен,

Оведенные мглою пастели.



Несть рапсодам златые щелка,

Аще пудрой белятся вдовицы

Тускло-желтой, юдоль их горька,

Пейте, бляди, хотя медовицы.



Иль зайдут ко столовьям – алкать

Воск и яд со глинтвейном эльфиры,

И начнутся юродно икать

О портретниках Леи и Фиры.



Пятидесятый фрагмент


Святки чудные, злато виньет

Вдоль столовий и емин червонных,

Мел диаментный торты виет,

Гостьи жаждут аром благовонных.



Лей серебро, Ювентас, на хлеб,

Пусть десерты нимфеи вкушают,

Балевниц днесь пречествует Феб,

Их царевны к столам оглашают.



И начнет изумрудность келей

Источать, и о патинах ели

Станут фей картонажных белей,

Чтоб всеприсные мелы тлеели.

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц с мертвыми царевнами


Шестой фрагмент


Неб атраменты ночи тускней

Вифлеемской, сотлим апронахи

Червной мглой, хороводы теней

Будут ангели зреть и монахи.



От церковных ли приторных вин

Феи бледные мнят экипажи,

Их несущие, Лой и Альвин

Овевают златые купажи.



Се арома ль нагорных лугов,

Се юдицы ль в терновнике пляшут,

Где неясно с каких берегов

Им ваянья кровавые машут.



Четырнадцатый фрагмент


Источают арому столы,

Мускус терпкий небесно виется,

Очарованы шелком юлы,

За амфорою амфора бьется.



Ах, шелковость Цецилий и Мод,

Изумрудных княгинь премерцанье,

Пьют белену слагатели од,

Лядвий мелу дарят восклицанье.



И Гиады от царских диет

Холоднее аскезников статных,

И парча меловая тлеет

На раменах иудиц сугатных.



Двадцать шестой фрагмент


Мел серебряный, цветь расписных

Эльфов ночи, искристые волны

Хвои течны, шаров ледяных

Благ декор, наши амфоры полны.



Станем фей картонажных целить

Молодильными вишнями, элем,

И юродиц икающих злить,

И белену алкать с Габриэлем.



Иль к полуночи в шумный чертог

Дщери хмельные будут ломиться –

Жечь старизну порфировых тог,

Над тенями ваяний глумиться.



Сороковой фрагмент


Серебро, ель в серебре тлеет

Под червово-златой канителью,

Дев шелковость, охлада виньет

Несоимных гасятся метелью.



Вновь фиады нам яства несут

И глинтвейны, что ж траурны Ханны,

Будет утренник, всех и спасут,

Лишь царевны одне бездыханны.



Четверговки найдут – о столах

Лить золоту на хлеб и фарфоры

И во тусклых поникнут мелах,

И сведут их огнем бутафоры.



Пятидесятый фрагмент


Рождество, по серебру ведут

Канитель ангела, бесноваться

Время Идам, обручниц ли ждут

Сих демоны – еще торговаться.



Выльем кровь на меловник благой,

Иль царицам сопутствует низость,

Пировай с нами, эллин и гой,

Небодержна одесная близость.



Сникнут к хвое златые шары,

Навиются атраментом елей,

И от дивной вспорхнут мишуры

Тени мертвых Гитан и Аделей.

 

Яков Есепкин


Портреты юдиц с патерами и ядом


Третий фрагмент


Из патер нощно кровь солием,

Их к фамильным лекифам наставим,

Сень ущербна твоя, Вифлеем,

А с богами и мы ль не картавим.



Станет золото ядно гореть,

Юдиц остья белей на рядне ли,

Сим еще положат умереть,

Чтоб волхвы о еминах темнели.



Ах, обручники славских земель,

Это мы в цвети млечной белеем

И вдыхаем жасминовый хмель,

Ядом свивший надмирный Вифлеем.



Девятнадцатый фрагмент


Это белые ночи гияд,

Фей винтажных к балам оглашают,

Пчелы тусклый и розовый яд

С шелком див ювенильных мешают.



Выбьем кровью серебро волны,

Ждет угодников царство Морфея,

Что и клясть присновещие сны,

Легче волны сребрить, Идофея.



Иль опять оглянемся – корвет

Бледно-розовый в мареве тает,

И кровавый сумрачный исцвет

Над холодным гранитом летает.



Тридцать четвертый фрагмент


Льют менады в начинье вино,

Тлеют амфоры с воском плетенным,

Балевницы уснули давно,

Шелком тьмы совиясь прецветенным.



Иль бессмертие неба ссудил

Князь ночной толоке четверговок,

Аполлон их рамена ль студил,

Всякой жалуя кровь и оловок.



Ныне свальные лярвы ядят

Хлеб пиров и вином запивают,

И царевен уснувших следят,

И опять весело пировают.



Сорок первый фрагмент


Желть подсвечная вьется, шелки

И сангины царевен червонны,

Эвменидам свое колпаки

Раздарили алмазные донны.



И тлеются о желтых листах

Од атраменты, нощно мерцая,

И камены с мышами во ртах

Пьют шампанское, вечность зерцая.



Навием локны граций огнем,

Герцогини исполнят дуеты –

И к мраморникам Леты свернем,

К соваяньм всемраморной Леты.



Пятидесятый фрагмент


Виноградарям горних полей

Щедрость ныне богиня дарует,

Кто воздушней ея и милей,

Шелк Либеры юнеток чарует.



С нами Бахус, дневные столы

Нощно лишь золотее и краше,

Феи смерти и неб веселы,

Пунш сребрят, лунный морок лияше.



Иль очнемся – патеры мелки

И широки, и дивы надмирны,

И чрез битые чаш ободки

Претекают холодные смирны.