ЯКОВ ЕСЕПКИН | страница 41

Яков Есепкин



Сонник для Корделии



XXVI



Пурпур свеч на фаянс излием,

Сумасшедшие музы навеют

Сны юдоли – зерцай Вифлеем,

Царь Аид, хлебы днесь не черствеют.



Парфюмерные чаши пусты,

Институтки уже недыханны,

Чрез востечные пеною рты

Соклинают нас мертвые Ханны.



Зри – се юдицы чад волокут

Ко столу вдоль порфирных колонниц,

Се мешают к серебру цикут

Нашу кровь из червовых солонниц.





XXVII





Утро с Идой, к вечериям Ад

Иудейские брашна готовит,

Полон плесенью винною сад,

Где еще всех Урания ловит.



Хороша финикийская злать

Ко обрядовой тьме и червицам,

Вишням сгнившим одно исполать,

Слава мраморным сем колесницам.



Нас теперь и в серебряной мгле

Отличат ли сильфид пировые,

С тусклой ветошью всяк на челе –

Хоть испейте алмазность впервые.



XXVIII



На осповницах вязи свечной

Золотые лафитники сдвинем,

Благоцарствуй, диамент ночной,

Желть юдольная, вейся о синем.



Нас Геката сама позвала,

Всепорфировым жалуя цветом,

А иных августовская мгла

Совлекла с небодержным корветом.



Но смертливые осы летят

И серебро начинено вишней

Ядовитой, и зреть не хотят

Небы смертников битвы давнишней.



XIX



Башни смерти опять взнесены

Меж вифанских обсид и склепенья,

Ароматами черной весны

Задохнулись архангелы пенья.




Волны стансов, несите легко

Наши утлые судна и тени,

Сколь мечтали парить высоко,

Хоть и кровью отмоем ступени.




Розы вынут со тусклых перстов,

Бледных мальчиков патина спрячет,

Мы диамент прельем изо ртов –

Сим лишь вечно Урания плачет.

XXX



Данаид восприветствует мгла,

Грасс оплачет их юность пустую,

А у каждой в гортани игла,

Станут помнить юдоль золотую.




Май утопленниц нежил всегда,

Виждь сейчас белотечность дурмана,

Ныне темная плещет вода

О граниты земли Ханаана.




Сколь молчим тяжело, говорит

Кто за ангелов бездны синайской,

Где у всех меж губами горит

Цветь с водою и кровию майской.

 

Яков Есепкин



Сонник для Корделии



XXXI



Перевили червонной тесьмой

Фарисеи пасхальные хлебы,

Мы урочны Гекате самой –

Тьму лием на преветхие небы.



Се и в чаше каждится вино,

Се царевны с удавками чезнут,

А юдицы румяны одно,

Всё никак со балов не исчезнут.



Виждь, сумрачный Эреб, это мы,

Залиясь нощной кровию, плачем,

И биемся во барвах тесьмы,

И фаянсы юдольные прячем.



XXXII



Тьмою выбьем опалы свечей,

Где престол, там юдоль и мытарства,

С иудицами шлют палачей

Нам вдогонку загробные царства.



Что и майские ночи белить,

Мы одне бродники обминули,

Время панночек злых веселить,

Ах, опять нас, опять обманули.



Звезды наши темней и темней,

Их серебром тиснят фарисеи,

И стоим подле ветхих сеней,

И не минем оцветники сеи.



XXXIII



Шелк онижет царевн ложесны,

Восстенаем о персях Аделей,

Что еще псалмопевцы темны,

Зри – серебро течет с асфоделей.




Хоть на миг бы к пенатам своем

Изойти: ах, еще червотечность

Вдоль зерцал превиется, пием

Здесь одну мы вишневую млечность.




Аще ядами Цин упоят,

Ангелочки столы обиходят,

Где цветницы во злате стоят

И века из гостей не уходят.




XXXIV



Яд в лафитники вылил Эреб,

На столах отравленные вишни,

Мы алкали порфировых неб,

Наши смертные муки всевышни.



Мародеры бегут по следам

И колодницы пьяные с ними,

Кто не лгал Гефсиманским садам,

Пурпур наш оцветающий ими.



Темнокрасным ведите каймы,

Дочек царских сурьмой обнимая,

Хоть виждите – се мы, это мы

Вопием у цветочников мая.



XXXV



Фрея златом восплачет, август

Благолепый пречествует сводность,

Мы со гипсами выбитых уст

Исторгнем, исторгнем неисходность.



Ах, пенаты сиротски темны

И давно пировые утихли,

Нас юдицы в кошмарные сны

Завлекли, это вервие их ли.



И царевны удавками сех

Овитые, и бродят садами,

И лилеи горят о власех

Мертвых дев, осененных звездами.

 

Яков Есепкин



Сонник для Корделии





XXXVI




Злато с кровию чинно горит,

Ночи августа полны звездою,

Темный яхонт ли, тусклый нефрит

Персью днесь упоен молодою.




Ах, гляди, злой август, уповай,

Се пируют не наши ль родные,

Столы внове ломит каравай,

Яды антики все ледяные.




Возрыдаем немолчно, тайком,

Яд в начинье со вишнями бросим,

И стоим – всяк с подвальным рожком,

А вина золотого не просим.



XXXVII





Сильфы лета, воспойте юдоль,

Сон пенатов, души именины,

Здесь летает пурпурная моль,

В гости к нам торопятся менины.



Что юдицы кляли Аквилон,

И толченого мало стекла им,

Ждут еще наши тени Колон

И Вифания, и Ершалаим.



И явимся во злате, белей

Статуй гипсовых, мраморных циний –

Плакать сени вишневых аллей

И алкать яд из битых начиний.




XXXVIII





Веселись, иудиц толока,

Днесь и августа роскошь червива,

Блюд нектарных ослада горька,

Лишь пеют чернокнижники -- viva.




По ланитам невест золотых

Галилейские змейки плетутся,

Несть звездами очей превитых,

Одеонами ль каддиши чтутся.




Пир нетленный юдольно горит,

Чермных роз нанесли в пировые,

И архангелы бьют лазурит

И сурьму на чела меловые.




XXXIX






Небо наши узнает цвета,

Персть и звезды бессмертие чтили,

Бледность розовых кущ прелита,

Где честные зерцала светили.




Тяжко ль бремя пурпурных садов,

Кто ответит Вифании, Аде,

Не осталось шелковых следов,

Балевницы черствятся во гладе.




Тронный август был милостив к сем

Пировым антикварным, шестовкам,

И темны мы, и звездность несем,

Ночь по бледным лия окантовкам.




XXXX




Виждь – смертливые осы летят,

Над вишневыми сенями тают,

Дочки царские нас и почтят,

Убиенных легко почитают.



Ах, скорее бегите сюда,

Молодые сильфиды, вернулись

Во плоти мы, пусты невода,

Боги ада от нас отвернулись.



Доливая в начинье вино,

Суесловя, еще пировайте,

И звездами тисните рядно,

И язмины юдоли срывайте.

 

Яков Есепкин



Сонник для Корделии





XXXXI




Не витийствуйте, дивы, тернец

Нас забыл, Галилея уснула,

Роз Колона слепящий венец

Мгла во мирт и сандал обернула.




Хоть следите: путрамент в желти,

Крысы лезут со мускусных аур,

Золотых ли магнатов спасти,

Мел Электре идет, се и траур.




Жгла порфирная кровь не листы

С голубою канвой, а листовки,

Днесь муары алмазно чисты,

Но горят их, горят окантовки.




XXXXII




Жалки тверди юдольной балы,

Чернь всеподлая тщится вельможить,

Но псари и колодницы злы,

Их веселье блядям не умножить.



И зачем нас позвали сюда

Феи Ада, нет глуше местечка,

Где волхвов обманула Звезда,

Тлеть и может ли таинства свечка.



Ныне вечери столы красны,

Дискос полон вином отравленным,

И лиют нам цикуту чрез сны

В уши юдицы с воском тлеенным.



XXXXIII




Бал претмился и здравствует бал,

Шелк меловым бывает и течным,

Сад вишневый божественно ал,

Хоть на мрамор подайте увечным.




Тусклой выбили кровью столы,

Антиохия нас ли забудет,

Ах, камены еще веселы,

Здесь иных аппликаций не будет.




Именитство у Циты блажной,

Всех и ангелы тянут к гиадам,

Се – июль и эклеры, и зной,

Мы величье дарим колоннадам.




XXXXIV



Сколь идут убиенным шелка,

Аквилон ли, Тартария будут

Воев нежить, каких высока

Смерть и мука, сие не избудут.



Нас по царской осанке искать

Отряжали губителей Ада,

Так и станем еще потакать

Бледным феям Эдемского сада.



Лейте, сильфы, из амфор вино

В уст цариц вековую прозрачность,

Лбы их нощно белы и темно

Пламя роз, пьющих денную мрачность.



XXXXV




Дышит негою мертвой Колон,

Во крови меловые лилеи,

Здравствуй, скорбность, молчи, Аквилон,

Что Ефесу цветки Галилеи.




Аониды, сапфирным звездам

Счет холодный вести ли, стеная,

По оцветшим эдемским садам

Пусть влачится планида иная.




В Христиании ждут нас давно,

Хлебы Райанон маками рдятся,

И горит золотое вино,

И меж теней царевны садятся.

 

Яков Есепкин



Сонник для Корделии



XXXXVI



Спи, юдоль, божевольные сны

Всем обещаны темным Эребом,

Се язмин подле яркой стены,

Се и мы под аттическим небом.



Сени ветхие тех ли почтят,

Нет милей им теней удушенных,

Боги Ада еще ль и хотят

Видеть нас меж гостей оглашенных.



Затрапезная челядь, псари,

Вдов юдицы позвали на тризну,

Мы пророки были и цари,

Чти, юдоль, хоть бы нашу старизну.



XXXXVII




В белых розах младенцев найдут,

Камни шелком совьют и цементом,

Нас к вечере юдицы не ждут –

Застилайте столы диаментом.




Пир ли это, алмазные ль сны,

Бьются тени и крысы чумные,

Яко звезды таят ложесны,

Петь оцветники сем ледяные.




Змеи червные свились по лбам,

Пляшут Цины вкруг морочной ёлки,

И сквозь перстные кости к губам

Всё тянутся кровавые шелки.




XXXXVIII




Уставляйте начиньем столы,

Гипсы любят балы роковые,

Лорелея, сколь мы веселы,

Антикварные се пировые.




От порфирнозлатой мишуры

Дивной мглой всемерцают сувои,

Сколь и Божии звезды остры,

Сколь белятся траурные хвои.




Будут свечки во злате пылать,

Будут ангели плакаться Леям,

И еще воскричим – исполать

Белым гипсам и темным аллеям.




XXXXIX




Иль темно от капрейских садов,

Истончились алмазности мая,

Вновь несут ли червицу плодов,

Се испьем, путраменты взнимая.




Днесь и пир: увивайте ларцы

Нашей кровию темной, Эдемы,

Вечность горние клонит венцы,

Се пифиям еще диадемы.




Хмель с музык бесталанных собьет,

Перси ядные шелк обесцветят,

Всех червница рябая увьет,

Яко мертвые пламена светят.