Про Леокадию Милоновну - обольстительницу Моё творение прошлых лет | страница 2

Продолжение

Ля

Затащив сундук Леокадии к себе в комнату, Гертруд Елисеевич начал его изучать. Сундук как сундук, деревянный, только какой-то дурак пытался открыть его чем-то ре-жущим, наверное, долотом, думал Гертруд. Пойду, переоденусь, - собрался он и тут вер-нулся его пасынок.

- Папа, а что ты собираешься делать и зачем тут этот древний сундук?

- Этот сундук дорог мне как память. Я долго берёг его у себя на работе и вот, решил от-реставрировать.

- Ясно. Если надо я помогу.

Оба они откровенно врали, но не краснели. Антилох мужал, а Гертруду это было привыч-но.

Надо сказать, что комната Гертруда была насыщена инструментами, приспособле-ниями и прочей железной чепухой. Казалось бы, зачем всё это? И на работе хватает, но таков уж был Гертруд. И недаром его звали герой труда. Чаще всего многое оказывалось полезным. Он сделал дома беспроводный выключатель для телевизора. Достаточно было потянуть рычаг сбоку кровати, и приёмник выключался. Для включения, правда, прихо-дилось вставать, но это не смущало новатора. Иной сказал бы: да протяни ты пару прово-дов, но Гертруд был верен механике и всё он делал механически. Механически он разли-вал суп по тарелкам, механически снимал справочники с полки. Всё механически. А из своей комнаты в кухню он протянул трансмиссию и очень удобно стало включать газовую плиту, сидя перед телевизором.

- Иди, собирайся в школу, завтра первое - напомнил Гертруд сыну - а я тут поработаю.

Пред мысленным взором Гертруда встала мечтаемая Леокадия. Он обратился к ней и спросил:

- Леокадия, что мне для вас сделать, чтобы вы чаще думали обо мне?

- Гертруд, мой единственный, герой мой разлюбезный. Сделайте мне специальное звуко-вое приспособление, чтоб я всегда по первому зову сердца и в отдалении от вас слышала бы напоминание о вас. И чтоб, не видя вас, я бы думала о вас и чтоб каждый раз я бы удивлялась.

- Да, прямо как в сказке, Василиса Премудрая - подумал Гертруд - не зря я в неё втюрился. Лиха беда начало - и станет она шефствовать над нами.

- А вставлю-ка я ей (тут целомудренный Гертруд покраснел) механизм от мины замедлен-ного действия.

Открыть замок не стоило ничего. У нашего героя осталась копия универсальной отмычки, которую он делал своему фронтовому другу, когда тот устраивался куда-то на работу в 1950 году. Вспомнился фронт, друг, стограмм. Захотелось выпить, но у Гертруда было два принципа: "Не сделал дело - не пей" и "Хочешь выпить - не берись за дело". По-думав и полюбовавшись на вращение трансмиссии, включающей газ на кухне, он решил последовать первому принципу. Часовой механизм нашёлся в нижнем ящике верстака. Это был отличный немецкий механизм, который он вытащил из своей тысячной мины. Отличный механизм необходимо было смазать и подрегулировать. Под язычок бойка Гер-труд приспособил крышку от банки с осетровой икрой, которой они с первой женой встре-чали Новый, 1949год.

И опять нахлынули воспоминания. 1949 год, он тогда устроился в гараж ремонтни-ком. Доджи, Виллисы, Опели... чего только не было. Знать бы тогда, сколько это будет стоить теперь... Но Гертруд не был жадным. А главное - вспомнилась жена. Среднего рос-та, некрупная, тёмно-русая. Округлое лицо, небольшие очки - не портили её. Нельзя было назвать её красавицей, но уж речь и мысли её завораживали Гертруда - молодого. Она ра-ботала в каком-то музее, изучала что-то старинное и малопонятное мужу.

- Да, было дело... и всё стограмм... - загрустил Гертруд - и я не был бы таким... механи-ком...

Разошлись они мирно и больше не встречались. Она уехала к своим дальним родственни-кам, куда-то в сторону Прибалтики.

Вставив крышку от банки, закрепив механизм к дну сундука, Гертруд всё это со-оружение прикрыл, как будто бы присыпал землёй, выпусками Блокнота агитатора, кото-рые и были раньше в сундуке. Просунув руку к механизму, он завёл его до предела и за-пер сундук на замок. Предел был полчаса. Но через полчаса ничего не произошло, а через 32 минуты послышался глуховатый звук "Тук" - "Тук".

- Ну что, будет помнить, рыжекудрая!... - довольно потёр руки Гертруд Елисеевич - завтра отнесу назад - и пошёл на кухню пить водку.

Ля-диез

Этот, за девять лет уже надоевший как макароны, школьный звонок начал десятый класс Антилоха. Наконец-то последний год школы, наконец-то можно остричься - думали девочки. Наконец-то можно отпустить волосы - думали мальчики. Впрочем, какие это мальчики и девочки? Нет. Это уже были вполне созревшие будущие мамочки и папочки, только и ждущие как бы использовать свой паспорт и другое - прочее по назначению.

- О, поспешность и нетерпение юности... - сказала бы им их учительница литературы, на-чавшая первый урок в этом году, старая двойная разведёнка без перспективы стать трой-ной.

- Мой второй предпочитал "Тройной" - рассказывала она своим подругам – педагогиням - словесницам, таким же нелюбимицам Гимена, с тщательно скрываемой надеждой, что бу-дет и третий, предпочитающий кефир.

- В этом году мы с вами будем проходить замечательных писателей нашей советской ро-дины - Шолохова, Фадеева, Серафимовича, Островского Николая - провещала учительни-ца, и ей самой стало скучно.

Уже скучно было и ученикам. По рядам циркулировали записки, фотографии, значки и другая дребедень.

"Лох, а я тебя вчера видела. Н." получил записку Антилох. Он огляделся, чтобы угадать, кто бы это написал и наткнулся на пристальный взгляд Наташки из квартиры выше эта-жом. Наташка ему нравилась с первого класса. Стройная, светловолосая с большими се-рыми глазами, с небольшой грудкой и в чёрных замшевых туфельках. Опытные мужчины увидели бы в ней будущую стерву, но юношам это было не дано.

"А я тебя нет. Пошли в кино сегодня? А." послал ответ Антилох. Его не смущало его вче-рашнее обязательство взять замуж Леокадию.

"А мороженого купишь? Н."

"Рупь дашь - куплю. А."

"Дам, дам, не волнуйся, скупердяй. Н."

"Ладно, не возникай, у меня трёшка есть. А."

"А целоваться будем? Н."

Антилох покраснел. Ему вспомнился вчерашний вечер с Леокадией и сидеть стало не-удобно. Как бы к доске не вызвали - подумал он и помотал головой.

"Что ты ржёшь мой конь ретивый? Н."

Эта записка осталась без ответа. После литературы были ещё какие-то уроки, но Антилох ждал Наташку, а она ждала кино.

В "Спартаке" шёл колоссальный фильм "Лимонадный Джо". Полу-мультипликация, полу-немультипликация. Но увлекательно. Они оба смотрели этот фильм уже не в первый раз и знали когда что будет.

"Мой мужской шарм плюс королевское угощение - перед этим не устоит добродетель ни одной девушки" - под эти слова несчастного криминального брата Джо Антилох положил свою ладонь на руку Наташки. Она так и осталась лежать на ней до окончания фильма. Оба считали, что они целовались.

- Наташа, скажи мне, а когда ты меня видела? - спросил он, направляясь к дому на Ради-щева, где они оба жили.

- А ты из своей квартиры вышел и пошёл в квартиру моей тёти - ответила Наташа.

Продолжение следует

 

Микрон, Вы только одну октаву охватите, или пройдетесь по нескольким?

Переживаю, что скоро уже си.

 

Продолжение и окончание

Си-бемоль

- Наташка, я побегу, боюсь, папа утюг механизмом греет, а это опасно.

- Беги, не споткнись – равнодушно ответила Наташа.

Антилох же кинулся к Леокадии Милоновне. Его поразила весть, что Наташка – её пле-мянница. Выходило, что если он женится на Леокадии Милоновне, то Наташка станет его племянницей. Эта мысль его завораживала своей теплотой. Наташа – моя племянница… - примеривал он. А я, выходит, - её дядя и могу командовать ею. Ему казалось всё очень простым и ясным. Мы возьмём её с собой в пустыню, она будет готовить пищу. Варить кенгуру, собирать плоды авокадо, толочь маис. Как всё хорошо! А он с вертолёта будет изучать рисунки Наска и защищать их обеих от летающих грифов, так и ждущих как бы украсть любую из них. Мысль о возможной любовной связи с Наташкой под южноамери-канским солнцем и под строгим наблюдением его жены Леокадии Антилох таил глубоко в себе, боясь признаться, что и это было бы неплохо. Ему вспомнилось, как в прошлом году 8 марта они обнимались в Таврическом саду. Её было очень приятно целовать – она раз-решила и сама обнимала Антилоха за шею.

Леокадия Милоновна уже давно вернулась с кладбища, поплакав на могиле У и возложив маки. Привела себя в порядок и сидела на диване, дожидаясь своего сундука. Дверь по звонку она отворила тотчас же и удивилась, увидев Антилоха.

- Здравствуй, мой бойскаут с острым кинжалом, что скажешь?

- Леокадия Милоновна, можно войти, у меня к вам разговор.

- Ну, заходи, только быстро и никаких чаёв с мёдом и купаниями. Всё будет, но не сего-дня.

Антилох прошёл в комнату и решительно спросил:

- Леокадия Милоновна, а Наташа с верхней квартиры – ваша племянница?

- Не знаю, чья она племянница, но я её тётя.

- А почему я этого не знал раньше?

- А если б знал, то не приходил ко мне за всякими советами? - ухмыльнулась Леокадия.

Антилох растерялся. Он не знал что сказать, а уткнулся Леокадии в плечо и прошептал

- Леокадия Милоновна, я и к Наташе хорошо отношусь, но не так близко как к вам.

- Слава богу, что не так. Ей ещё рано приближаться к тебе. Ну, сядь, милый, давай чаю попьём. Хочешь чуть-чуть вина?

- Хочу.

Они сидели долго и Антилох – глупенький – рассказывал Леокадии как хорошо целоваться с Наташкой. Она только вздыхала, уточняла - сколько же раз он целовался, и поправляла волосы перед зеркалом.

А в это время Наташа решилась зайти в квартиру Антилоха. Дверь отворил Гертруд Елисеевич в спецовке с плоскогубцами в сохранившейся руке.

- Заходи, егоза. К Антилоху небось?

- Нет, я к вам. Как утюг?

- Заходи и ответь, какой утюг?

Наташа рассказала об озабоченности Антилоха утюгом и продолжала осматривать квар-тиру.

- Как у вас интересно, а я и не знала.

- Да, егоза, у меня много интересного. Вот возьми патефон. А я его завожу маленьким бензомотором. Смотри, - Гертруд дёрнул за шнур и закрутился патефон. Раздались звуки «Рио-Риты» и запах бензина. Как чудесно… в воображении Наташки мелькали кадры из фильмов с участием Мастрояни. Автомобили, танго, кактусы, бокалы кальвадоса и поче-му-то черепахи.

- А давайте потанцуем, дядя Гертруд.

- Да куда мне, инвалиду войны, орденоносцу?

Но она настояла, и рука Гертруда легла на талию. У Наташки опять мелькали фантазии. Она - медсестра, спасает однорукого хемингуэя – ветерана войны и труда. Она прижима-лась к Гертруду всё плотнее и ей было хорошо. А отсутствующее ухо Гертруда Елисееви-ча напоминало ей тяжкое безумие Ван Гога, картины которого он видела в Эрмитаже.

- Ну ладно, ладно – взволновался Гертруд от длительного прикосновения к наташиной та-лии – пластинка уже того, кончилась. А на новую бензина нет.

- А ничего, мы под радио потанцуем. По радио передавали хор из Аскольдовой Могилы. Они танцевали, танцевали, а Наташа переживала за судьбы ветеранов мировых войн и ху-дожников. И один из них вёл её в танце. Как было прекрасно.

- А помоги мне. Наташенька – сказал Гертруд, остановившись и беря себя руки.

- А что надо? Перевязать раны? Я готова, - строго произнесла она – это мой долг.

- Да нет, помоги мне сундук вытащить из квартиры.

Вдвоём они вытащили сундук на площадку. Гертруд присел на него и тут почувствовал, что от всех этих девичьих волнений ему стало нехорошо с сердцем.

- Наташенька, в кухне, в ящичке, валидол. Принеси таблеточку.

Наташка быстро нашла что надо. Гертруд, опираясь на её плечо, вернулся домой и прилёг на кровать с рычагом. Она строго сидела рядом, представляя себя в почётном карауле у гроба героя.

На площадке стоял сундук, лампочка на лестнице не горела. Было темно и по-сентябрьски прохладно.

Си

Дым, заполнивший лестницу проник в квартиры и жильцы высыпали на площадки. Сундук дымился уже десять минут и готовился к воспламенению. Часовой механизм мин-ного взрывателя немецкого производства образца 1941 года запалил Блокноты агитатора и тукал непрерывно. Последними из квартир выскочили с одной стороны - Леокадия с Ан-тилохом, с другой – Гертруд с Наташей. Вспыхнувший сундук осветил фигуры наших ге-роев. Они глядели друг на друга, ничего не понимая, но многое подозревая. Сундук полы-хал, и туки смешивались с гулом пламени. Вдруг между ними и сундуком возник здоровенный пожарник со стволом. Потоки пены покрыли наших героев и загасили пламя.

- Ну, по домам, по домам – приказал пожарник, отогнав Леокадию с Гертрудом в квартиру Леокадии, а Антилоха с Наташей в квартиру Гертруда.

Так и решилась их судьба, по крайней мере, на три предстоящих года. Сундука же больше не было, как не стало ни Блокнота агитатора, ни часового механизма немецкого производства.

Послесловие автора

Иной дотошный читатель спросит:

- А скажите-ка, любезный автор, откуда же слышался Тук до установки часового механизма в сундук?

И автор ответит:

- Это судьба тукала в сознании героев, готовых пойти по её пути. Кто не готов пойти по её пути – тука не услышит.

Другой, не менее дотошный, спросит:

- А скажи-ка, автор, как сложились семейные отношения героев?

- А сложились, как пасьянс складывается. Гертруд оснастил квартиру жены – Леокадии новейшими механизмами, некоторые из которых помогали сохранять неувядаемую красоту Леокадии и равновесие её духа. Она же довольна – Герой Труда не пьёт.

Антилох с Наташей родили первого, готовятся ко второму. Экзамены на аттестат зрелости они сдавали досрочно; ребятишки они были способные. Иногда только Антилох забегает к своей сводной тёте Леокадии перчику перехватить и поговорить про рисунки Наска, пока Гертруд на службе внедряет рационализаторские предложения. Тётя Леокадия не возражает.

Ну а третий, совсем уж предотошнейший читатель, спросит:

- А зачем вам, Микрон, понадобилось главы своей повести обозначать наименованиями нот?

И на это у Микрона есть ответ:

- А читайте главы вперемешку, получится мелодия любви и судьбы. Нотки только слушать надо и ритм - тук-тук…

2009, 1 сентября 2009 г.

 

Всё замечательно, но почему так бемоли-диезы перепутались?

Извините за занудство, просто хочу понять - зачем? ))))

 

На клавиатуре 7 белых 5 чёрных. Каждая чёрная и так, и сяк. Итого 7 5 5=17. А у меня не совпадает? Надо проверить и уточнить структуру текста.

Спасибо однако.

 

В диезах-бемолях я дилетант, так что мне понравилось, не смотря на легкую "клубничность"...

Легко, изящно, весело... и главное все хорошо кончилось!Правильное окончание!

Спасибо, Микрон.

 

Да таки.

Цветы живые, пока не сорваны...а потом к их аромату примешивается запах умирания.

Но духи это тоже искусственное...

У нас в парке Лесотехнической Академии в одном укромном месте поселились ландыши, я ходила туда несколько лет, потом они стали зарастать снытью, я ее повыдергала вместе с остальной травой и за 2 года ландыши все выдрали с корнем...Вот такая грустная история случилась в моей жизни...

Я благодарна тебе, Микрон, за добросердечие и отзывчивость.

(Зарегистрируйтесь или Авторизуйтесь)

 

Я догадываюсь где это место. Лесотехничскую люблю тоже, её моя сеструха оканчивал. Через парк в свой время ходил 47-ой автобус. Потом 57-ой.

Что же касается хорошего окончания, то у меня есть ещё некая писанина про неё, но там грустнее. А ещё лучше, я вам щас сказку про Майку выложу. Вот!

МАЙКА

(Революционная сказка)

Жила-была в одном северном городе - Санкт-Петербурге девочка Майка. Хорошая была девочка, стройная, лицом приятная, причёской скромная, по пове-дению в школе круглые пятёрки имела. Увлекалась интернетом и фаунистикой. И был у неё заветный фамильный самовар. Большой трактирный самовар с меда-лями, с которым её прадедушка в молодости на маёвки ходил. Зальёт, бывало, воды невской в него, в трубу набьёт прокламаций всяких против царя и тирании министров, и идёт в Сосновку или в Парголово, это уж как ячейка решит, на маёвку.

Придя на маёвку, прадед всем маёвочникам листовки раздаст, сам закурит из неё ж самокрутку и смотрит, как поднимается самосознание масс. Иногда даже и из Центра приходили чаю попить с еённым прадедом и баранками. Из Европы тоже приезжали специально самосознания набраться. И удобно же было. Набредут, например, ищейки временного правительства или царские сатрапы в поисках крамолы на маёвку, а маёвочники сразу Ррраз! и в топку самовара. Листовки в смысле в топку, а сами сидят, из блюдечек водочку потягивают вприкуску с колбасой докторской, на казаков –лошадников посмеиваются сквозь усы. И всем было хорошо и неветрено…

И самовар у прадеда всегда с собой был, не терялся. И в гражданскую, и в финскую, и в отечественную, и на целине, и на покорении космоса, и на химии.

Правнучку свою он в память о маёвках тоже Майкой назвал и завещал кро-ме самовара ещё дух. В смысле академическое собрание сочинений Троцкого и отдельные потрёпанные брошюры Анти Дюринга. Завещал ещё не слушать вся-ких раздолбаев. а сохранять свою девичью честь до поры и только через ЗАГС. На том и помер, оставив ещё сберкнижку с 38 рублями вклада на предъявителя.

И вот однажды, тёплым майским вечером вдруг самовар задудел, загудел, как заводской гудок фабрики имени Тельмана поутру, и сквозь дуд услышала Майка слова вещие: «Едь, Майка. помогай трудящим страны Чили!» Вздрогнула Майка, но не испугалась, а подумала: «Западло мне не помочь трудящим Чили!»

Начала собираться, всё уложила: компакты с речами марксистов и с картинками плакатов, красные флажки, аудио-диски с музыкой, поднимающей протестные на-строения в массах. Там были и песни Шевчука, и Ротару, и «Семь-Сорок» в ис-полнении краснознамённого казачьего хора с пляской. Фильмы тоже туда пошли: «Ленин в Октябре». «Ленин в Четвёртом квартале», «Ленин во Втором квартале 18 года» и другие. И даже фильм депутата Говорухина. «Так дальше, блин, жить нельзя, пора в депутаты, нах!». Ну, конечно, кое-чего из личных вещей понакидала в сумку «Аэрофлот» и пошла - деньги со сберкнижки пра-дедовой снять на первое время. И дошла до Васильевского острова, а там моряки с подводной лодки «Варшавянка» постирушку завели. Села она, загоревала, а ко-мандир лодки её спрашивает:

- Чего горюешь, девонька?

Тут она ему всё и рассказала, а он ей:

- Западло нам не помочь трудящим Чили и девчушке Майке!!!

Объявил тут же готовность боевую и вперёд на Кронштадт, и дальше типа до Чили. Дошли до Кронштадта, а там и топливо кончилось, и карт не было. А ид-ти без карты – гиблое дело, лоцман нужен, а они все по борделям кронштадским расползлись и никого на пирсе нету вовсе. Повинился командир за свой необду-манный поступок и ссадил Майку на берег, а моряки продолжили постирушку.

Недолго горевала Майка, увидел её капитан парома с маршрута «Петер-бург, остров Берёзовый – Остров Тристан д’Акунья, Атлантика» и спрашивает по-английски:

- Чего горюешь, девонька?

Тут она ему всё и рассказала, а он ей:

- Западло нам не помочь трудящим Чили и девчушке Майке!!!

Так и дошли они до острова Тристана, он на мостике, она в трюме, ссадили с почётом на скалистый берег и вернулись обратно, на Петроградскую.

Сидит на скале Майка, пингвинов считает, не знает, что дальше делать. И сердце разрывается болью за трудящих Чили, а в памяти самоварный голос её прадеда раздаётся. День сидит, другой сидит. Пингвинов счёт уже за десять тысяч перевалил и видит в небе дым столбом. А это научная экспедиция на воздушном шаре-монгольфьере под руководством французского доктора Пикара маршрут свой делает – исследует миграции пингвинов. Увидел её доктор и закричал сверху в мегафон по-французски:

- Чего горюешь, девонька?

Тут она ему всё и рассказала, а он ей:

- Западло нам не помочь трудящим Чили и девчушке Майке!!!

Сбросили французские учёные трап и Майку в гондолу посадили. Она им про счёт пингвинов рассказа, а доктору Пикару то и нужно было для статьи в их-нюю «Науку и Жизнь». За это ей к обеду шоколадку дали.

Так допарили они до мыса Горн, тут и ссадили Майку прямо на кольце трамвая номер 14, что вдоль всего Чили идёт. Сидит Майка, горюет – нечем за трамвай заплатить. А дело то уже в Чили происходит, но не знают ещё трудящие-ся и заведующие кассами взаимопомощи о еённом прибытии.

Подошел трамвай номер 14, кондуктор вышел перекурить, Майку увидел и спрашивает по-чилийски:

- Чего горюешь, девонька?

Тут она ему всё и рассказала, а он ей:

- Западло нам не помочь трудящим Чили и девчушке Майке!!!

Посадили её на колбасу последнего вагона и повезли в столицу Чили Санкт-Яго, где был самый центр пролетариата и много чилийских касс.

Слезла Майка со своей сумкой «Аэрофлот» с колбасы трамвая номер 14 на самой центральной площади, и не знает куда идти, но идёт пригорюнившись, а навстречу ей волк по кличке Батиста и спрашивает по-волчьи:

- Чего горюешь, девонька?

Тут она ему всё и рассказала, а он ей:

- Западло нам не помочь трудящим Чили и девчушке Майке!!!

И добавляет:

-Ты иди вот по этой тропке всё прямо и прямо, там небоскрёб Импайр будет – в него не ходи, а обойди слева и поверни направо, в горы. Там у самых гор мет-ров через триста избушка стоит, там и живёт главная защитница прав трудящих Чили Камилла Фальеха.

И убежал от Майки к той самой избушке, но она того не заметила, идёт по тропинке, листья жёлтые-осенние собирает на букет Камилле, песни революцион-ные напевает. И хорошо ей.

А волк тем временем до избушки добежал, в избушку ворвался и Камиллу изнасиловал. Её в подпол сбросил, а сам улёгся на еённую тахту, чепчик напялил на уши и отдыхает – гад, ждёт когда Майка придёт чтоб её тоже изнасиловать.

Наконец дошла Майка до избушки, постучала вежливо, а ей оттуда:

- Входи, входи, моя пролетарская подруга! Дверь не заперта, дёрни за це-почку, она и отворится.

Вошла Майка, увидела тахту с чепчиком:

- Здравствуйте, я из Санкт-Петербурга, привезла агитационные материалы в защиту трудящих Чили. Кому сдать?

- А мне и сдай, подруга.

Но смутил Майку какой-то акцент сомнительный в голосе, и решила она проверить, а не подстава ли это, не провокация ли? Спрашивает:

- А скажите, Камилла, что является экономической основой социализма?

Батиста сдуру и ляпнул:

- Частная собственность на средства производства.

Майка продолжила проверку:

- А скажите, Камилла, что является политической основой социализма?

Волк Батиста и тут вляпался:

- Президентская республика с тремя хвостами власти.

Майка как закричит, а волк как вскочит и ну ей руки заламывать и на тахту валить, чтоб изнасиловать. Вроде и конец девичьей чести поступает…

Но тут за дверью грохот задался, дверь с петель слетела, и в избу целый отряд красных кхмеров во главе с Камиллой ворвался, а вслед сам команданте Фидель на велосипеде въехал. Все с флагами алыми и маузерами. Волка Батисту в наручники заковали. Волк же ничего не понимает что-как, но Камилла ему объ-яснила, что он изнасиловал её резиновую копию.

А Майке дали выпить рюмку «Гавана Клуб», она тотчас в себя пришла, и плачет от радости.

Тут подошёл к ней Фидель и говорит по-кубински:

- Чего горюешь, девонька?

Тут она ему всё и рассказала, а он ей:

- Западло нам не помочь трудящим Чили и девчушке Майке!!!

И помог.

Майка все дела сделала, и в брата Камиллы влюбилась. В Санктяжском ЗАГС-е они расписались, ему она и честь свою отдала. А самовар из Петербурга выписали, теперь он в буфете ЦК ЧКП стоит, чай греет для угнетённых чилийских пролетариев.

пятница, 18 мая 2012 г.

(м)

 

Идея назвать главы именами нот мне очень даже понравилась, а смысл (а читателю хочется понять смысл всего) немного непонятен.

Потому, что получается, что глава, нопример, соль диез и ля бемоль - это, как бы, одно и то же.

Если бы текст передавал это - некоторую равноценность, что ли... тогда понятно.

По тексту мы идем последовательно, с нарастанием к финалу.

Тогда нелогично возвращаться с си на си бемоль (и т.п.) - это ход в обратном направлении (хотя по тексту никакого обращения назад нет, всё развивается дальше).

И тогда куда делось ми диез - фа бемоль (они тоже имеют место быть, хотя и весьма экстравагантно, без черненьких...) Получается - пропуск...

Это я говорю Вам не из вредности. )))

Я придираюсь потому,что среди Ваших читателей наверняка есть множество людей, разбирающихся в этих диезах-бемолях-бекарах...и, скорее всего, они начнут искать смысл в этих названиях..а текстом он не подкрепляется.

Мот такие мои измышления.

А так - рассказ понравился, читается легко, я ждала, что будет в след. главе. Хороший рассказик.

Вы молодец!

 

Соль диез и Ля бемоль - это разные звуки, хотя это одна и та же клавиша. Всё зависит от тональности. Темперированной, конечно.

За молодца - спасибо!

 

Умоляю!

Одна и та же клавиша не может издавать разные звуки!!! В любой тональности!

Названия звуков - разные (ну, есть иногда на это причины - обзывать их разными именами).

Клавиша одна и та же. Высота звука - одна и та же.

Ето просто моя профессия - заниматься звуками. Поэтому и пристаю с поучениями. Уж простите...

 

Нужно различать звук физический (акустический), одиночный, возбуждённый клавишей и звук воспринятый ... не ухом, нет! Но мозгом, в окружении других звуков и послезвучий данной тональности. Психофизика музыки - не совсем то, что есть музыкальная акустика и уж тем более не звуковой генератор.

Прошу, поясните, пож., отчего композиторы пишут в РАЗНЫХ тональностях? И сразу следующий вопрос: Что является причиной различия тональностей, коих насчитаем 24.

* Ряды Фурье, спектры и пр. мне известно очень даже

* Не бойтесь поучать, я люблю новые знания. И сам делюсь в меру информированности и желания.

 

О! Тогда это уже дискуссия надолго! ))))

 

Бесспорно. Но в основе дискуссии должно быть одинаковое понимание одного слова - аппроксимация.

Кст., Вам известно отчего иные певцы любят петь фальцетом? Наш любимый ... Градский, например.

Попутно, вот интересный материал про ТОН, но с лингвистической точки зрения.

(Зарегистрируйтесь или Авторизуйтесь)

 

Ой, Микрон...хорошо ты эту Майку обсмеял - ласково так и по-доброму!

Неужели в самом деле была у нас такая Майка?!! Не знаю иё... мот я еще тогда в парк лесотехнический не бегала... ну когда там писят седьмой автобус ездил и когда она со своим самоваром в Чили поперлася революцию делать. Ну все равно хорошо, штаа все так хорошо закончилася и в Чили, и в ее личной жизни.

А в парке потом ландыши росли... и цвели так дружно... и пааахли...

 

Это я волка обсмеял.

А вот Вам другая сказка

Дикая Динго

В одном парке, в одном зоопарке, жили-были в соседних клетках Со-бака Динго и Медведь бурый.

В неволе они были рядом и можно сказать дружили. Вместе и на луну подвывали, и едой делились. Медведь бывало лапу мёдом обмажет и собаке меж прутьев протянет, а та по-нюхает, понюхает, да как чиииихнёт! И до того смешно обоим. А иногда собака просовы-вала хвост в медвежью клетку, а бурый укладывался на него и получал огромное удоволь-ствие. На посетителей они мало внимания обращали, всё больше друг другу сказки рас-сказывали. Вот как я сейчас.

Так было бы и дальше, но решила дирекция зоопарка собаку Динго на какой-то конферен-ции научной, зоологической показать, вот мол как у нас звери хорошо содержатся, и по-лучить дополнительное финансирование. Как-то ночью зашли служители в вольер и пере-садили Динго из клетки в клетку. И увезли.

Утром проснулся медведь - нет Динго!

Нет Динго! - взревел он и стал рвать прутья. Вздрогнули и навострили уши львы, забились в свои сарайчики парнокопытные, белые медведи и пингвин вообще в лужи свои попрятались. И даже орлы, которым медведь без разницы, взлетели со своих насестов и начали беспокойно накручивать спирали. Недоуменно, с опаской озирались прохожие люди на Максима, на Добролюбова и на Зверинской. А на Кировском ничего слышно не было.

Скоро подоспели служители и, поскольку на лапах медведя было много ран от прутьев, усыпили специальным выстрелом и увезли в ветеринарную лечебницу. Но лечение не шло. Медведь ничего не ел, не пил и однажды его нашли мёртвым...

Ну что ж, - рассудил директор, получивший дополнительное финансирование на демонст-рации Динго, - шкуру снимем, выделаем и подарим начальнику управления зоопарками, а тушу... на мясо другим хищникам. Так и сделали.

Во вторник, утром вернулась Дикая собака Динго из командировки, вся радостная, уши стоят, хвост кренделем - с медведем снова увидится. Забежала в клетку, а там ещё и мясо почти парное. Радость! Но побегала, побегала по клетке, обнюхала всё - ничего не пони-мает: Нет друга. Ладно, думает, - Поесть надо бы. Обнюхала мясо, а оно другом пахнет... Динго ничего не поняла, но поняла только одно - друга у неё больше нет. Забилась в угол клетки и тоже уснула к утру среды.

Вот такая история. Бианки...

(Зарегистрируйтесь или Авторизуйтесь)

 

ответ в личке после 20 сообщений

 

ооо, уважаемый автор, вы переключились с нот на собак) а то мы уже всем форумом распереживались, что же будет ,когда у вас закончится октава.

 

На октаве свет не сошёлся клином Перехожу на декаду Шучу.

Это не законченное в середине, прошу извинить, но тем не менее... т.ск. финал...

Про Клавдию и Поликарпа

"Э-эх" - жизнерадостно крякнула она, поплевала на мозолистые ладони и со скрежетом штыка о камни вонзила лопату в грунт дренажной канавы. Сегодня предстоял радостный день. И Природа, как бы сливаясь с её надеждами тоже вся искрилась в ожидании счастья для своих чад. Солнце узким серпиком показалось из-за горизонта, как будто бы потихонечку спускало фланелевые трусики, жаворонки ещё по чуть-чуть пробовали свои голоса как радиоточка с плохо затянутыми винтиками, чиненную-перечиненую её женихом, а десятник Василий - было слышно в утренней тишине - откупоривал первую бутылку водки и разливал её по немногочисленным стаканам мужчин из их бригады путеукладчиков перегона Ольгино - Лисий Нос.

Читатель уже догадался, что сегодня Клавдия выходила замуж. В её неполные тридцать она выглядела привлекательно для очень многих мужчин, но берегла себя для одного. Ещё в возрасте просыпающейся девушки, двадцать лет назад, она уже видела своего будущего мужа. С течением времени и постепенным углублением теоретических - именно теоретических - знаний о мужчинах, образ мужа уточнялся, наливался красками и совершенствовался анатомически и физиологически. Но пятнадцатилетнюю Клавочку ничего не смущало в этих подробностях. Иногда долгими вечерами она просиживала перед зеркалом и прилаживала рядом со своим милым личиком фотографии киноартистов. И Ланового, и Жжёнова, и Вицина, и Делона, и Маре. Но всё было не то. Она была влюблена в Коренева из ленфильмовского Человека-Амфибии.

В семнадцать лет она встретила Его... Это был именно ЕЁ Коренев. Она с подругой пошла на премьерный показ фильма Люди и звери в Великане, а он стрелял два лишних билетика. Подруга Клавы ещё не подошла и она, не задумываясь отдала билеты - свой и подруги - ему и его женщине. Ей потом пришлось долго оправдываться перед своей подружкой, объясняя, что билеты вытащил из верхнего кармана кофточки какой-то хулиган и убежал вдаль. Вдаль... Она до конца двухсерийного фильма ждала Его и он появился уже довольно сильно пьяный, обнимающий свою дамочку.

- Грубая! Грубая! - гневно думала она - как можно быть такой невнимательной к Его объятиям.

Проводив пару до дома на Зверинской и заприметив этот дом и окно, в котором зажёгся свет, Клава - счастливая - пошла в общежитие на Мытнинской.

На следующее утро, ещё до отправки на работу, он побежала на Зверинскую к тому дому. Дворники мели тротуары, мусорщики собирали мусор, а она в синем платьишке стояла напротив дома и ждала его появления. Но он не появился. Так же было и на следующий день, и в субботу. В воскресенье она, счастливая тем, что можно простоять под его окнами целый день, увидела Его. Он вышел из парадного без пятнадцати одиннадцать с большой сумкой, наполненной пустой посудой. Посуда позвякивала, а в сердце Клавдии звенели колокольчики счастья.

- Пойду за ним. и будь что будет! - думала она.

Путь его был недалёк до приёмного пункта посуды. Большая очередь, полуподвал, мрачные лица, озабоченные приближением одиннадцати её не тяготили.

Подошла очередь Его. Трясущимися руками он выставлял бутылки на прилавок, пытаясь сортировать их по цене. Одна из двенадцатикопеечных выскользнула и разбилась на бетонном полу.

- Вот, бл.. , услышала она Его голос и всё в ней вспыхнуло.

- Я помогу вам - кинулась Клавдия к нему.

- Иди на х.. , на хвост прилаживаешься - грубо оттолкнул он её, но ей не было обидно. Она поняла всю страстность и решительность его личности и ей это нравилось. В воображении всплыл эпизод, когда Коренев-Амфибия прыгает со скалы в море.

- Простите, простите, я не хотела... Я хотела только ... - растерялась она, не зная, куда деть вдруг оказавшиеся ненужными руки.

- Хотела...- сквозь зубы прошипел он - я вот тоже хочу, а теперь не смогу.

Он злобно получил две рублёвки и мелочь, развернулся и выполз из полуподвала, продираясь сквозь очередь. Вслед за ним пробралась и Клавдия.

- Ты, пианистка, за мной не ходи, а дай лучше тридцать копеек, я пивка для начала попью.

- Возьмите, пожалуйста - Клавдия протянула Ему рубль - если понадобится - спросите ещё, я дам.

- Ого! Да ты, видать, не только пианистка, наверное, и на скрипочке пиликаешь?

- Отчего вы так думаете? Нет, я не играю. Я строю.

- Ладно, потом выясним, а пока пойдём тут на Зверях по стаканчику. Пока за мой счёт, ставлю за музыкальность.

В распивочной он взял два стакана трёхсемёрочного портвейна, мгновенно выпил один и жадно уставился на второй.

- Оставишь половинку, а?

- Простите, я не пью.

- Ну тогда, чего ж добру пропадать - и жадно выпил второй стакан - Во, теперь вроде полегчало. Ну, расскажите о себе, девушка - мягким голосом предложил он.

- Да мне и рассказывать-то нечего. Приехала из Бокситогорска, устроилась на работу в железную дорогу, дали общежитие.

- Значит, путешествовать будем? Кем работаете-то там?

- Дорогу строим из Ольгина в Лисий.

- А пианино?

- Что пианино?

- Надо б в музыке разобраться, сомнения меня гложут - в той ли тональности Лунная написана?

- Я не разбираюсь, извините.

И она зарделась как А. Вертинская в одноимённом фильме про Коренева-Амфибию, когда он возле кассы просит выбить ему чек на 3 р. 62 коп.

- А чего тут разбираться? Надо бы добавить и начать осваивать азы бетховенского творчества. Там ничего больше нет в загашнике? В смысле трёхи не найдётся до получки?

- Вот, пожалуйста.

- Отлично!

Взяв бутылку портвейна с собой, он вышел на улицу, вслед за ним вышла и она.

- Надо бы познакомится, меня зовут Поликарпий.

- А меня Клавдия, я очень рада.

В груди всё сжалось: Поликарпий, Поликарпий... Как это красиво - Поли - Карпий. В воображение вплыли зеркальные карпы, их было много и все вместе они составили огромное зеркало, в котором отразилось её счастливое будущее в союзе с милым Поликарпом. Зеркало слегка покачивалось вслед за самим Поликарпом, стоящим напротив и присматривающем скамейку поуютнее в парке Ленина.

- Ты понимаешь, пианистка, я - творец - продолжал Поликарпий, сделав сочный глоток из горла бутылки, - я творю! Ваяю, леплю, можно сказать. Обращаю немыслимые и мыслимые образы в нетленную сущность на века. Ведь что такое век? Ничто! Для моего творческого начала и тектоники образа. Главное - образ. Вот, например, сейчас я работаю на образом доктора Сальватора из фильма "Человек-Амфибия" по одноимённому роману А. Беляева. Меня увлёк этот человек. Моя мастерская сейчас наполнена жемчугами и раковинами. Мне нужно выявить творческое начало доктора и слить его с моим творческим началом, чтобы получить овеществлённое произведение искусства.

Поликарпий повторил глоток и предложил выпить Клавдии.

Клавдия заворожённая удивительным совпадением мыслей о фильме про земноводное, сидела оцепеневшая.

- Как? и Он тоже? И я, и Он, мы оба?

В памяти зазвучала песенка А.Петрова «Лучше лежать на дне в тихом приятном сне, чем мучиться на бездушной, жестокой и пьяной земле». Да, думала она, это судьба, надо попробовать выпить вина.

- Я, пожалуй, попробую чуть-чуть.

Поликарпий с готовностью, сделав ещё глоток, протянул бутылку Клавдии. Она неумело охватила горлышко губами и сделала глоток вина. Струйки потекли на подбородок, но вино ей понравилось. Это было вкуснее, чем самогон, который потреблял её папенька в Бокситогорске и который однажды дал попробовать ей.

- Вот мы и поцеловались - подумала она, - вот наши губы и попробовали друг друга.

Чуть переждав, она уже опытнее сделала второй глоток. В груди стало тепло, а Поликарпий показался ей ещё внимательнее и интереснее.

- Ну ладно, хватит, чего присосалась-то, пианистка? Кроме тебя люди есть, - забрал бутылку Поликарпий, слушай дальше.

- Ведь чем Сальватор хорош? Он захотел людей в рыбей превратить и дать им возможность жить в морской свободе и полном пропитании. Ты думаешь, я Поликарп? Нет, я не Поликарп, это мой псевдоним. Настоящее моё имя - Поликлет. Ты слышала такое имя? Мои работы и в Эрмитаже стоят. Вокруг них уже углубление протоптано. Люди всё ходят и ходят, и любуются со всех сторон, и неналюбуются. Из-за границы приезжают.

(И сразу окончание, пропуская 20 лет жизни. Прошу внимания!)

Клава, ты не волнуйся, я трезвый.

- Я и не волнуюсь, тебе, дурашка, волноваться надо.

- Да нет, я счастлив.

Жених и невеста, оба разраженные как на картинке стояли перед столом регистратора браков Ждановского района. На ней был белый костюм со слегка серебристой нитью и сиреневая блузка. Туфли на среднем каблуке, букет чёрных роз. Он же был одет в чёрный костюм с белым шёлковым галстуком и лаковые полуботинки на кожемите. Свидетели деловито оглядывали помещение ЗАГСа, как будто бы Клаве и Поликарпу что-то угрожало; за окном золотом неистовствовала осень.

- Вы согласны?

- Согласна.

- Вы согласны?

- Согласен.

- В соответствии с обоюдным согласием и Законом РСФСР вы объявляетесь мужем и женой.

Поцелуи, поздравления, цветы, фотовспышки, нервное ожидание свадебного угощения в ресторане Олень что в Зеленогорске - всё это было торжественно и по-настоящему.

Регина, свидетельница со стороны Клавдии громко объявила: Товарищи, товарищи, нас ждёт автобус! Вся толпа во главе с новобрачными выплыла на улицу и загрузилась в львовский автобус.

- В Новую Деревню - приказал свидетель жениха Максим Михайлович, директор выставочного зала на Охте.

Автобус тронулся, в салоне пропустили по первой из пластмассовых стаканчиков. А вот и станция Новая Деревня, где Клавдию и Поликарпа со свидетелями и гостями поджидал маневровый тепловоз ЧМЭЗ весь украшенный цветами. Тепловоз в знак особого уважения к работнице Клавдии предоставило ремонтное управление, а окно в движении электричек обеспечил диспетчер Ленинград-Финляндского управления.

Тепловоз тронулся. На боковых эстакадах расположились гости, а спереди, впитывая осенний воздух всей грудью стояли, обнявшись Клавдия и Поликарп. Пролетели болота справа, намыв слева, пост ГАИ, пролетели Лахта, Ольгино.

Гости на эстакадах маневрового тепловоза, несясь сквозь осеннее золото к праздничному столу в ресторане "Олень", распевали: "Нам бы, нам бы, нам бы, нам бы всем на дно... ".

Начались зелёно-золотые массивы предлисьеносья...

Удар был лобовым, чуть наискосок. На скруглении железнодорожного пути со встречной электричкой. Все, кто был справа погибли мгновенно. Левые, со стороны шоссе, и Клавдия остались живы.

***

Воя, как волчица, Клавдия в свадебном наряде, взобралась на насыпь, разыскала в искорёженном тепловозе лом и лопату. Перейдя на правую сторону дороги, она растащила металл и по белому галстуку определила, где теперь её муж - Поликарп. Рядом разбросался чёрный свадебный букет вперемешку с пылающей золотом осенней травой.

- "Э-эх" - судорожно сжатым горлом крякнула она, поплевала на мозолистые ладони и со скрежетом штыка о камни вонзила лопату в грунт дренажной канавы. Она решила похоронить своего мужа тут же, на перегоне Ольгино - Лисий Нос.

Свои же дни она закончила скоро, в больнице имени Скворцова-Степанова, что в Ленинграде. Ей просто не хотелось жить, а врачи думали, что она больна.

Конец

(м)

 

Дискусию развернем прямо здесь, в Вашей теме?

Вот честно скажу - менее всего хочется в инете разговаривать на серьезные темы.

Шутить, придуривать - да. Просто поддерживать беседу - да.

Я, в общем-то, даже не обижаюсь ни на кого, если цапнуть хотят - ну, мне это не интересно.

Мало ли - по ту сторону монитора сидит пьяный дядька (тетка), или просто сердитый с утра... и - что, заморачиваться, что ли?

Поэтому здесь для меня - короткий отдых и приятные собеседники.

Что касается ссылок, выдержек из словарей, статей в инете - увольте.

Жаркие споры, ссылаясь на статьи - не интересно, хоть режьте.

Хотя, впрочем, я даю частные уроки. Беру дорого. Но и кач-во гарантирую. ))

Да, ёще.

Рассказ Вы писали для широкой аудитории.

Своими рассуждениями о физике звука мы можем перепугать ту чать аудитории, которая не оч. сильна в грамоте. Я имею ввиду, в музыкальной грамоте.

Потому как она, физика ета, не имеет отношения к рассказу.